Он начал уже готовиться к отъезду, когда вдруг зазвонил телефон и старик Джон, запинаясь и поминутно прося прощения, умолял о встрече.
— Мне не о чем с тобой говорить, Джон. Ты сам знаешь, я никогда тебя не прощу.
— Я знаю, знаю… Извини, но дело не во мне… это… Надо увидеться… Извини, пожалуйста, но я тебя очень прошу.
— Хорошо, приезжай сейчас. Только не надейся, что я переменю свою точку зрения.
Джон положил трубку и сам себя выругал. Почему он так безапелляционно говорил со стариком? Ведь ясно же, старик мучается, он сам уже не рад, что тогда отказал Джону.
«Ну и пусть помучается, — злорадно подумал Джон. — Люди должны отвечать за свои поступки. Впрочем, послушаем, что он нам скажет».
Пока Джон еще не приехал, надо было позвонить Найту. Сегодня утром, проспавшись после вчерашнего сумасшедшего опьянения, Джон кое-что вспомнил и собирался поговорить об этом.
В редакции между тем сказали, что Найт уехал и будет только к трем. Голос, который отвечал, показался Джону знакомым.
— Кам? Это ты? — спросил Джон.
— Да, мистер Бат, это я, — ответил Цезарь.
— Ты теперь сидишь на телефоне? Пошел на повышение?
— Нет, сэр, я по-прежнему работаю с Найтом.
— А почему же ты не с ним?
— Он не взял меня, сэр. Сказал, что справится без меня.
— Как твои дела, Кам?
— Отлично, сэр. Найт учит меня писать короткие сообщения.
— О! Смотри, Найт сделает из тебя настоящего репортера.
— Я не собираюсь быть репортером, сэр. Это чертова работа, доложу я вам.
— Тебе она не нравится?
— А что тут может нравиться, сэр? Разве вы не помните наши похождения на Аляске? Ну и натерпелся же я страху. Вам же обязательно лезть на рожон. А я потом выручай вас из беды!
Джон засмеялся. Да, Цезарь оставался все тем же маленьким философом и скептиком.
— А кем же ты хочешь быть, Кам?
— Редактором, сэр. Сиди себя и отбирай лучшее из того мусора, что понатащили репортеры. Старик Хьюго, небось, не поехал сам на Аляску. Он потом только чиркал ваши статьи.
— Да, но Хьюго начинал репортером на Западе. А там в автора непонравившейся статьи стреляли из пистолета.
— Вы все лжете, сэр. Кто это станет палить из-за какого-то клочка бумаги?! Ничего подобного мне Хьюго не рассказывал.
— Он бережет твои нервы, мальчик. Он знает, что ты все равно никогда не станешь газетчиком.
— Почему это?
— Потому что боишься.
Старик приехал через полчаса. Он побоялся протянуть Джону руку, мял свою велюровую шляпу самого престижного фасона и переминался с ноги на ногу.
— Ну ладно, проходи, — сказал Джон. — Зачем пожаловал?
— Ты все еще обижаешься на меня, парень?
— Нет, я за последнее время воспылал к тебе невероятной любовью.
— Хорошо, прости, не будем об этом. Просто мы по-прежнему компаньоны, и я должен тебе сообщить о наших делах.
— Ты же знаешь, я не очень-то интересуюсь бухгалтерией.
— Нет-нет, никаких цифр. Я о другом. Дела наши идут прекрасно. Я купил еще одну фабрику, в Сан-Франциско. Не было возможности с тобой посоветоваться. Ты как раз уехал из Европы…
— Ну, дальше.
— Я присяду, если ты не против?
— Садись. Правда, у меня не очень много времени.
Старик снял пальто и сел на краешек кресла.
— Хороший у тебя дом, — сказал он, оглядевшись.
— Ты что, видишь его в первый раз?
— Нет, но как-то не было случая сказать тебе об этом.
— Хорошо, сказал. Дальше, — поторопил старика Джон.
— Можно мне закурить сигару?
— Я не держу сигар.
— Что ты, у меня свои. Гаванские, угощайся.
Старик раскрыл портсигар и протянул Джону.
— Нет, спасибо.
— А я пристрастился. Хорошая штука, если в меру. Пахнет солнцем и морем. Думаешь, это легко?
— Курить сигары? — не понял Джон.
— Вести дела. Ты думаешь, это легко?
— Я не знаю.
— Это очень трудно, Джон. Это невозможно трудно. Во-первых, надо все время держать нос по ветру. Чуть зазевался — и твой товар никому не нужен. Ты вылетаешь в трубу, и за тобой гоняются кредиторы.
— Ты что, набрал кредитов?
— А как же! Я же купил фабрику. Но это не самое страшное. Надо иметь дело с тысячами людей. Знаешь, Джон, эти нынешние рабочие стали совсем другими. Мы были проще. Мы радовались любому центу, который звенел в кармане. Эти хотят все больше и больше. Он научились считать, Джон. Они знают все: сколько дохода у фирмы, сколько я плачу налоги, сколько идет на закупку сырья… Все. И они посчитали, что я плачу им мало.