— Да, это очень стыдно, Хьюго, но я за все время не увидел его ни разу. Я — скотина.
— Не так широко, Бо, ты просто свинья. Я только знаю, что твой брат сейчас у матери в Джорджии. Сам хотел бы его повидать.
— Вот как? Ну, как закончу работу, поеду туда же… Так как насчет встречи?
— Я сам приеду к тебе. Сегодня после девяти вечера тебя устроит?
— Давай в половине десятого. У меня как раз закончится репетиция.
— О’кей!
В тот день репетиция шла как-то особенно складно. Бо уже вывел актеров на сцену и стал разводить спектакль. Пока что все двери, деревья, фонтан, скамейки и прочие детали декорации заменяли стулья. Их было на сцене штук восемь, только Бо и актеры знали, что они обозначают.
Кое-кто уже репетировал без текстов в руках. Чак выучил роль сразу и ужасно нервничал, если его партнер не знал реплику. Но сегодня на сцене царил какой-то удивительный дух согласия. Среди персонажей начали вдруг натягиваться те самые ниточки, которые и связывают разных людей в одном действии. Местами Бо забывал, что актеры ходят в своей одежде, что двигаются между стульев на плохо освещенной сцене, потому что они начинали жить. Путь к этой жизни тоже был непрост. Пьеса зло мстила тем, кто пытался играть роль по старым канонам. Как только актер начинал переигрывать, повышать голос или рвать страсти, текст его начинал звучать как насмешка над ним самим. Бо даже не приходилось особенно поправлять, актеры сами начинали чувствовать фальшь и переходили на обыкновенные человеческие голоса. И вот тогда пьеса становилась благодатной почвой для настоящих чувств.
Но все это тоже не устраивало Бо, потому что терялась какая-то магия пьесы, история становилась уж больно обыденной, да, жизненной, да, правдивой, но и только. А в пьесе было и еще что-то, неуловимое, но ужасно притягательное.
А вот сегодня актеры, кажется, нащупали это «что-то», и магия пьесы ожила. И они, и Бо даже забыли об обеденном перерыве, что было в театре свято. Они увлеклись, они загорелись. За кулисами никто не шумел, свободные от сцен актеры затаив дыхание наблюдали за тем, что происходило на маленьком ранчо где-то на Западе.
С Бо даже случилось то, что непозволительно режиссеру — он перестал смотреть на сцену критически. Он уже не контролировал репетицию, она катилась сама по себе, он только переживал за героев пьесы, смеялся и грустил.
Когда дошли до конца, актеры, которые обычно спешат убежать домой, легко выходят из состояния творческого напряжения, на этот раз никуда не торопились. Они молча стояли на сцене, словно прислушивались к эху своих недавних голосов, о чем-то думали… Была такая сказочная минутка, о которой мечтает любой художник, — ангел с небес спустился к ним.
Бо только сейчас вспомнил, что во время репетиции его о чем-то спрашивал помощник, а он, даже не поняв вопроса, кивнул согласно.
Оказалось, что на репетицию пришли известные всей Америке Лора Кайл и Фред Барр. Они сидели в глубине зала и тоже молчали.
— Привет, ребята, я вас даже не заметил, — сказал Бо. — Вы уж меня извините.
— Нет-нет, что ты! — сказал Фред, поднимаясь. — Это ты нас извини.
Они подошли к Бо, пожали руку, Лора чмокнула Бо.
— Где ты выкопал эту пьесу? — спросил Фред.
— Знаешь, я не особенно и копал. Это же Чехов.
— Из эмигрантов?
— Нет, русский. А! Понятно, — увидев удивление гостей, сказал Бо. — Мы просто поменяли имена.
— Не может быть… Потрясающе! — воскликнула Лора и улыбнулась своей очаровательной улыбкой.
— Мы ведь пришли на минутку, — сказал Фред, — но, как видишь, просидели почти весь день. У нас к тебе дело, Бо.
— Если вы хотите позвать меня в «Богему», то сегодня не получится. Я жду Хьюго Рескина.
— В «Богему» — это идея, но это потом. Мы хотели предложить тебе театр на Бродвее.
— Вот так? — ошарашенно произнес Бо.
Какой режиссер не мечтает о том дне, когда к нему придут и скажут эти слова? Таких режиссеров нет.
— Я понимаю, это не короткий разговор, но мы просто должны дать тебе время подумать.
— А что тут думать? — сказал Бо. — Я согласен! Вы слышите, я согласен без всяких размышлений.
— Ну и отлично. Когда ты заканчиваешь репетиции?
— Через месяц. Самое большее через полтора. Но какое это имеет значение — я буду репетировать на новой сцене.
Бо повернулся к актерам, но увидел, что остался уже один Чак.
— Слышишь, Чак? Ты хочешь работать со мной на Бродвее?
— Я хочу работать с тобой везде, — сказал Чак.
— Так вот — мы продолжим репетиции в новом театре!
— Подожди, Бо, — мягко сказал Фред. — Речь идет о театре, в котором уже есть своя труппа. Ты, конечно, можешь взять с собой нескольких актеров. Но — не всех.