— Удобно. Мэгги все равно не спит.
— Почему?
— Она ждет нас.
— А Эйприл?
— Эйприл задремала на диване. Вот уж кто любит поспать! Поехали. Они ждут нас.
— Нас?
— Да, Эйприл давно просила, чтобы я привез тебя. Чем-то ты ей приглянулся, — сказал Найт, усаживаясь на переднее сиденье автомобиля.
Хорошо, что было темно. Джон покраснел до корней волос. Он и сам не понимал, почему, но испытывал чувство вины перед Найтом.
— Э-э, расслабься, — словно угадал мысли Джона Найт. — Эйприл относится к тебе серьезно, но это ничего не значит. Она просто любит провинциалов.
— Она любит тебя, — неловко польстил Джон.
— Она меня не любит, — сказал Найт без грусти. — Она вообще никого не любит. И это здорово.
Джон так и не понял, что Найт хотел этим сказать.
Все оказалось наоборот. Дверь им открыла Эйприл.
— Тише, — сказала она, — Мэгги спит.
— Мы будем вести себя тихо, как привидения, — сказал Найт.
— Да вы промокли, как лягушки, — улыбнулась Эйприл. — Вам необходимо чего-нибудь выпить.
— Слушай, Эйприл, ты это делаешь специально?
— Что?
— Заставляешь меня влюбляться еще больше. — Найт поцеловал Эйприл в щеку.
— Да, я ужасно коварная женщина, — сказала Эйприл.
Она проводила их в гостиную. Найт сам открыл бар.
— Ты что будешь пить, Бат?
— Я ничего не буду.
— Прости, я забыл.
— Джон не пьет? — спросила почему-то Найта Эйприл.
— При мне ни разу.
— Я пробовал, — сказал Джон тоже почему-то Найту, — но мне не понравилось.
— Но ему же необходимо согреться, — снова обратилась Эйприл к Найту.
— Может быть, он и не замерз? — сказал Найт. Он налил себе виски и уселся в кресло рядом с Эйприл.
Джон подумал, что они — прекрасная пара. Подумал как-то обреченно. Вообще, он чувствовал себя в присутствии Эйприл все более скованно. Словно была между ними тайна, которой оба стеснялись.
— Как ты сегодня провела вечер? — спросил Найт.
— Необычно. Я ходила в синематограф.
— Подожди, это что-то вроде движущихся фотографий? — спросил Найт.
— Да, вроде того. Черно-белое изображение, все движется, как в настоящей жизни. Знаешь, стало страшновато.
— Страшновато? Почему?
— Не знаю. Кажется, что увидел что-то потустороннее.
— Ты слишком впечатлительна. Ты же не считаешь настоящим волшебником ярмарочного фокусника.
— Нет, Найт. Знаешь, я почему-то подумала, что синематограф не просто ярмарочное развлечение.
— Да? А что еще?
— Может быть, я почти уверена, что синематограф еще покажет себя. У него, я думаю, большое будущее.
— Глупости, малышка. Люди никогда не примут это всерьез. Так, забавная штуковина.
Джон слушал их разговор вполуха. Почему-то он сравнивал Марию с Эйприл. Нет, он ни в коем случае не отдавал предпочтение сидящей прямо перед ним утонченной красавице. Наоборот, Эйприл казалась ему ненатуральной, слишком разумной, заносчивой. Он даже с каким-то наслаждением выискивал сейчас в ней непривлекательные черты. Она не умела улыбаться. То есть она, конечно, улыбалась, но это была не открытая улыбка, а как бы насмешка. Слишком много иронии, слишком много яду. Томные ее глаза тоже были вроде брони, взгляд свысока. Такой женщине не пожалуешься на жизнь, с ней не забудешься. С ней надо все время быть героем, причем неотразимым героем. Ощущение тайны между ней и Джоном постепенно пропадало, уступая место раздражению. Джон злился и на себя, и на Найта, но больше всего на Эйприл. Впрочем, он сам не мог объяснить эту свою злость.
— У твоего друга слипаются глаза, — сказала вдруг хозяйка.
И Джону почудилось, что в ее голосе звучит плохо скрываемое раздражение.
— Ты хочешь спать, Бат? — спросил Найт.
— Нет-нет, не хочу. Я внимательно слушаю вас.
— А вот я бы не отказался поспать час-другой, — сладко потянулся Найт.
— Ну и ложись, — сказала Эйприл. — Тебе постелили в розовой комнате.
— В розовой?! Мечта! — всплеснул руками Найт. — Но мне надо написать репортаж. Ты знаешь, что сегодня вечером погиб Янг-старший?
— Конгрессмен Янг?! — воскликнула Эйприл. — Боже мой! Я прекрасно знаю его! Они дружили с отцом! Боже мой!
Известие произвело на Эйприл очень сильное впечатление. Джону даже показалось, что она чуть-чуть переигрывает. Собственно, кто был ей Янг, чтобы так ужасаться?
«Стоп, что-то я перебираю, — самому себе сказал Джон. — Она вовсе не такая уж злодейка, какой я хочу ее представить. Просто я злюсь, и сам не знаю от чего».
— Значит, твой отец приедет в Нью-Йорк? — спросил Найт.