— Да, все это еще более мерзко, чем я думал, — сказал вдруг Найт, когда они ехали в автомобиле. Он сказал это, как бы ни к кому не обращаясь. Но для Джона это был признак того, что дружба их не совсем погибла.
— Ты имеешь в виду смерть Янга? — спросил Джон осторожно.
— Да. То, что мы видели сегодня, Бат, это правдивая картина наступающего века.
«Значит, он что-то все-таки разгадал, — подумал Джон. — Но я не пойму, что. Он ведь все время глазел на Эйприл».
— А ты не поделишься со мной, Найт, своими наблюдениями?
Найт удивленно обернулся к Джону.
— Ты догадался? Молодец. Да, я действительно пытался кое-что понять на этих похоронах и, думаю, понял. Только тебе, Бат, я пока ничего не скажу.
— Почему?
— И этого тоже не скажу. Просто мы сегодня с тобой напьемся. Кажется, мы помирились.
— Найт, я не знаю, как выразить свое восхищение!..
— А не знаешь, так и не стоит. Давай забудем. Все забудем, кроме самого главного.
— А что самое главное, Найт? — развеселился Джон.
— А я забыл! — расхохотался Найт.
В редакции они быстро написали передовицу о похоронах и отправились в бар, чтобы выпить. Вернее, выпивать собирался Найт, а Джон просто присутствовал.
Впрочем, немного джина с тоником выпил и он. И эта небольшая доза подействовала на него сногсшибательно. Он так вдруг расчувствовался, что стал рассказывать Найту о своих бедах, в первую очередь о Марии и ее семействе. Найт тут же окрестил его «святым семейством».
— Значит, ты говоришь, что тебя выставили за дверь, как только узнали, что подруга твоя беременна?
— Да, — кивнул Джон.
— Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда, — сказал Найт. — Итальянцы, как, впрочем, и все остальные, становятся удивительно сговорчивыми, когда намечается прибавление в семье. А если верить твоим словам, Мария отнюдь не эмансипе, а ее папаша отнюдь не либерал. Знаешь, Джон, тут что-то не так.
Найт погрузился в раздумья. Именно погрузился, потому что был уже изрядно нагружен виски и все его движения были несколько утрированы и поэтому комичны.
— Есть два варианта — она ходила еще с кем-то, и «святое семейство» надеется сделать отцом безвинного неизвестного юношу. Или Мария не беременна.
— Первый вариант исключается. Мария мне ничего не говорила.
— Ах, Джон, женская душа — потемки. Впрочем, ты теперь это знаешь не хуже меня.
— Нет, я уверен. И второй вариант не годится, потому что Мария беременна. И даже если нет, они не могут быть в этом уверены.
— Почему? — спросил Найт.
— Ну, я не знаток… Но, по-моему, надо побывать у врача, прежде чем…
— А если побывать у врача до того? — спросил Найт.
— Как это? До чего «до того»? — не понял Джон.
— До того, как… Понимаешь?
— Не-а, — замотал головой Джон.
— M-да… Придется тебе объяснить кое-что из области физиологии женщины. Когда-то в детстве я стащил у отца такую книгу. Она называлась «Мужчина и женщина» или что-то в этом роде. Я там ничего не понял тогда. Но стал бояться женщин… Потом это прошло… Но я отклонился… О чем я? Ах, да… Знаешь, некоторые знахарки умеют кое-что делать с женщиной, чтобы у нее не было детей…
Джон моментально протрезвел.
— Как?! Что?!
— Точно не знаю… Какие-то травы, что ли…
— Но Мария не могла…
— Возможно, она и не знает об этом. Трудно, что ли, матери подложить в еду или питье родному дитяти какого-нибудь зелья?
— И… А… А это опасно?
— Никто не знает, потому что такие вещи не афишируются, как ты понимаешь…
— Но Мария мне сказала… Что, она солгала?
— А этот вопрос уже относится не к физиологии, а к разделу «женская душа». В той книге такого раздела не было.
Джон задумался, а потом решительно произнес:
— Нет! Мария не могла солгать. Нет.
Найт смотрел на Джона почти что с сожалением.
На следующий день Джон отправился на швейную фабрику.
Этот район Нью-Йорка был довольно мрачным, закопченные кирпичные стены, глухие высокие заборы, грязь на улицах.
Возле проходной сидели человек сто мужчин и женщин. Они молча посмотрели на Джона, но поняв, что работу он им не предложит, отвернулись.
Охранник сказал, что смена начнется через двадцать минут. И Джон присел рядом с безработными.
— Ты будешь сто двадцать четвертым, — подошел к нему здоровенный парняга. — Вон за той женщиной.
— Я не буду сто двадцать четвертым, — улыбнулся Джон. — Я здесь по другому делу.
Парень присел рядом.
— Ты не обижайся. Тут столько проходимцев, не успеешь оглянуться, они уже влезли без очереди. А я, например, сижу здесь уже третий день.