— Ты Джон Батлер? — спросил человек.
Джон обернулся. Их было трое. Они собирались бить. Это было видно сразу. Один зашел Джону за спину.
— А ты коллекционируешь имена? — спросил Джон.
От первого удара он увернулся. Успел даже двинуть поддых тому, который спросил.
Но дальше было уже не так успешно.
«Главное — не свалиться, главное — стоять на ногах, — думал Джон, молотя кулаками направо и налево. — Они дерутся плохо, они долго замахиваются. У меня есть шанс. Ежи наверняка вызвал полицию…»
Одного из нападавших Джон сумел выключить из драки. Но двое оставшихся молотили его, словно кувалдами. Все лицо его уже было в крови, но прятать лицо было нельзя, надо было видеть, откуда летят удары.
Драка затягивалась. Джон понимал, что вот-вот свалится, несколько ударов были очень прицельными и болезненными. Правда, соперники его тоже выдохлись. У них тоже были разбиты в кровь лица.
«Нет, они не хотят меня убить, — думал Джон. — У них было уже столько возможностей пырнуть меня ножом, ударить по голове ломом… Они должны меня избить. Только избить. Наверное, лучше было бы, если б я свалился. Они посчитали бы свою задачу выполненной и бросили бы меня, но я никогда не сдамся!»
Джон свалился на тротуар. Тот самый, которого Джон отключил в самом начале, сумел подняться и сцепленными в замок кулаками двинул Джона по затылку.
— И забудь про Марию, понял? — прохрипели Джону в ухо. — Еще раз станешь искать ее — убьем.
Они могли этого и не говорить. Джон и так знал, почему этим ребятам не понравилась именно его личность.
Они оставили его и неспешно пошли прочь, отплевываясь и вытирая разбитые лица. Они решили, что дело свое сделали.
О! Они не знали Джона Батлера!
Схватив мусорный бак, Джон с диким криком понесся на своих обидчиков. Тот, который первым обернулся к Джону, и получил удар баком. Он рухнул на землю как подкошенный, а двое других, скорее от неожиданности, чем от страха, вдруг опрометью бросились бежать.
Одного Джон нагнал очень быстро, от ловкой подножки парень покатился по тротуару. Джон влепил ему два сильных удара в челюсть.
Третьего он догонять не стал. Только крикнул что было мочи на всю улицу:
— Я живу в свободной стране! И встречаться буду с кем захочу! Так и передайте своему Джованни! Америка никогда не станет Италией!
Ежи впустил его и сразу запер дверь.
— Полиция так и не появилась, — сказал Джон. — За что я плачу налоги? Ты когда вызвал их?
Ежи опустил голову.
— Я не вызывал полицию, Янек. Они сказали, что подожгут мой дом, если…
— Твой дом? Ежи, я не ослышался? Ты не вызывал полицию, потому что они грозили сжечь дом?
— Да, представляешь, они сказали, что сожгут дом…
— Значит, дом? Дом, значит?! А если бы они убили меня? Ежи, если бы эти подонки меня убили?! Ты что, повесил бы на своем уцелевшем доме мемориальную доску в мою честь?!
— Янек, ты не понимаешь…
— Я завтра съезжаю от тебя, Ежи. Я не хочу жить здесь.
Джон повернулся и пошел к себе.
Тут он опять вдруг вспомнил молодого Янга…
Суд
Наконец дело приняло официальный оборот. Судебный исполнитель сообщил, что слушание назначено в арбитражном суде штата на конец месяца.
Дост вовсю готовился к процессу. Он опросил десятки свидетелей, которые могли быть причастны к документам на владение Тарой. Собрал сотни бумажек, которые могли пригодиться во время процесса. На результаты поездки в Атланту он прореагировал странно:
— Мне это н-нравится! Мне это дело по д-душе!
Наверное, в нем заговорила кровь предков, когда-то осваивавших этот дикий край, стрелявших от бедра, ловко набрасывавших лассо на диких мустангов и кочевавших от одной опасности к другой в поисках счастья.
— Что же тут такого хорошего? — недоумевала Скарлетт.
— Возможно, вы не п-понимаете. Дело будет громким. А я, как п-простой смертный, очень люблю с-славу, — признался Дост.
— Но слава достается победителям.
— А я теперь в иной исход и не в-верю. Мы победим, Скарлетт. Я собрал такие документы, что даже подлинник Библии рядом с ними смотрелся бы б-бледно.
— Ну, дай Бог, — говорила Скарлетт. Она невольно заражалась оптимизмом Доста.
Но самое странное было то, что до сих пор имя претендента оставалось неизвестным. Это противоречило всем правилам юриспруденции. Но в суде Досту пояснили, что в некоторых неординарных случаях это допускается, если, скажем, истец опасается за свою безопасность или не может разглашать свое имя по государственным соображениям.