— Лыжи? — механично повторил Джон. — Удобнее?
— Ну конечно, снег нынче глубокий.
— Да нет, не стоит, — наконец пришел в себя Джон. — Мы недалеко, прогуляться, поглядеть на окрестности…
— Ну смотрите, дело ваше.
— Да-да, мы недалеко, — снова сказал Джон.
— Ясно, — ответил Карл.
— Мы пошли, — сказал Джон.
— Счастливо.
— Ну, значит, мы идем? — еще не верил Джон.
— Не заблудитесь только, — посоветовал Карл.
Джон и Цезарь пошли по тропе, все время оглядываясь на стражника. А тот достал трубочку и закурил.
«Он выстрелит нам в спину, — думал Джон. — Вот сейчас, сейчас он выстрелит. Надо спасти хотя бы Цезаря».
Он схватил мальчишку и поставил перед собой, заслонив от Карла.
— Как только он выстрелит, беги, — прошептал Джон.
Ноги стали ватными. Джон еле передвигал ими. Он спиной чувствовал, как Карл вскинул ружье и прицелился…
Впереди был поворот. Только бы дойти до него. Там уже их не достанет пуля.
Они дошли до поворота, они повернули, они прошли еще метров двести. Выстрела не было.
И тогда нервы Джона не выдержали, он бросился бежать, таща за руку Цезаря, который чуть не падал, застревая ногами в снегу.
Только когда ущелье осталось далеко позади, когда они оказались в густом лесу, в котором и бежать-то было нельзя, потому что запросто можно было расшибить лоб или напороться на сук, они свалились на землю и отдышались.
— Все, мы ушли! Мы ушли! — хрипел Джон. — Мы спасены, мы остались в живых… Мы ушли…
— От кого? — спросил вдруг Цезарь.
Джон даже не выдохнул воздух.
«Действительно, от кого они так бежали? За ними никто не гнался. Что стоило Карлу разрядить в них ружье прямо у сторожки? Но он этого не сделал. Их никто не собирался убивать! Если бы Ридер захотел, он сделал бы это раньше! Предлогов можно было найти массу. Карл брал мою сумку и видел, что оружия у меня нет никакого. Нет, что-то здесь не вяжется. Все эти люди — они не злодеи. Карл, три Ника, Мэри да даже Шон. Это все простые и работящие люди. Они не убийцы. От чего же я бегу?
Они убили Найта.
Но разве ты видел его тело? Тебе об этом сказал Наг. Стоп! Человек, который шел по тропе несколько минут назад, — это был Наг!»
— Кам, какую песню пел человек на тропе?
— Какая там песня — «ай-я-а-а… ай-я-а-а-а…» — очень похоже пропел Цезарь.
«Значит, Наг лжет. Он свободно выходит из ущелья и возвращается. Его никто не трогает… Значит… Значит… Все это вообще вранье! Но где же в таком случае Найт? Куда он пропал? А вот это я смогу узнать, только если…»
— Ну, Цезарь, ты отдохнул?
— Да, немного.
— Тогда поднимайся. Мы возвращаемся в ущелье Лат…
Скандал
Бо был счастлив. Такого скандала Нью-Йорк не помнил. Как визжали, свистели, улюлюкали зрители, сколько было потрачено тухлых помидоров, чтобы забросать Бо. Это был провал, оглушительный провал по всем статьям. Бо давно мечтал о таком провале. Он давно хотел плюнуть в лицо всем этим чистюлям, которые только кричат о равноправии людей разной расы, а на самом деле считают черных по-прежнему рабами, животными, недоумками.
Да! Не зря Бо так долго мучился. Он добился своего.
Премьеру «Отелло» играли в том же самом зале, который стараниями откровенных расистов периодически превращался в хлев, в свалку, в пепелище. Да-да! Однажды их театр даже подожгли! Словом, эти придурки все сделали, чтобы на премьере яблоку в зале упасть было некуда. Ведь публика так любит скандалы! Пришлось срочно ставить приставные места, но и это не помогло. Сидели в проходах, стояли у стен, чуть ли не висели на люстре.
И началось уже в первом акте! Как только на сцене появился Отелло, Чак Боулт, половина зала взорвалась аплодисментами, а вторая разразилась криками возмущения. Спектакль так и шел все время — бурные овации перекрывались свистом.
Бо был за кулисами. И не он один — вся труппа, все работники театра собрались здесь. Актеры выходили на сцену, словно шли в бой, а возвращались победителями.
В первом антракте Бо не стал выходить к публике. А во втором вышел. И сразу увидел драку в фойе. И это была не хулиганская драка, а идейная.
— Расист поганый! — кричал один дерущийся и молотил кулаками.
— Прихвостень черномазых! — кричал другой и тоже лупил напропалую.
Полицейские уже спешили к дерущимся. Зрители были возбуждены до крайности. Казалось, брось в толпу спичку — и вспыхнет ужасающий пожар. Бо никто не замечал, хотя он узнавал многих старых друзей, настолько все были возбуждены.