— Забыть! Навсегда забыть! Ты об этом не думал? Не думал, я вижу. У тебя в жизни не существует запретов. Тебе подавай то, чего твоя левая нога золотела. А для меня жизнь полна запретов! Мы с тобой не в равных положениях, Бо!
— Почему?!
— Потому что ты — белый и этот мир твой. Все в нем твое. А моего отца продали на соседнюю плантацию, разлучив с матерью и детьми. Вот в чем вся разница, Бо!
Оба замолчали, напряженно глядя в глаза друг другу.
— Прости меня, Сол, — сказал Бо наконец. — Я идиот. То, что внутри меня, я перенес на весь мир. Я пришел к тебе именно потому, что ты для меня не белый и не черный — ты просто человек, мой соперник. А теперь я вижу, что ты слаб. Я не буду с тобой бороться, Сол. Я тебя жалею.
Бо встал и пошел к двери.
Он чуть не сшиб с ног Уитни, которая возвращалась с подносом, уставленным чашками.
— Я ухожу, Уитни. Прости и ты мне этот ночной скандал. Сол все толково объяснил мне. Вы — черные. И я не смею трогать вас.
Уитни встала на его пути и уперлась подносом в его грудь.
— Нет, Бо, постой. Не знаю, что там тебе говорил Сол. Но я тоже хотела бы решать свою участь. Не к этому ли ты нас все время призывал? Вернись к столу и выслушай меня.
Бо покорно вернулся на свое место.
Уитни поставила поднос на стол. Подошла к своему мужу и обняла его за плечи.
— Я тоже люблю тебя, Бо, — вдруг сказала она. — Но я никогда не брошу Сола. И не потому, что у меня от него дети, что мы муж и жена уже шесть лет. Знаешь, Бо, до встречи с тобой, до нашей работы я, пожалуй, смогла бы оставить его. Но ты научил нас быть гордыми и милосердными. Я остаюсь со своим мужем потому, что горжусь им. Потому что Сол, оступаясь и ранясь, перестает быть рабом. Он становится свободным человеком. Ты ведь тоже не бросил нас, хотя мог найти других актеров, с которыми не было бы стольких хлопот. Это твоя вина, Бо. Это твоя заслуга. Я остаюсь с тем, кому сейчас труднее. Вот теперь можешь уходить.
Редактор видел, что у Сола глаза наполнились слезами.
«Боже мой, — думал он, — все это, оказывается, совсем не абстрактные понятия — равноправие, свобода, честь, достоинство… Ведь вот, для этих людей это смысл их существования!»
Бо поднялся с места. Он выглядел сейчас побитым и раздавленным. Он хотел еще что-то сказать, но только развел руками.
— Да, только не надейся, что я брошу театр, — сказала Уитни. — Я буду работать с тобой. Я всегда буду работать с тобой.
Когда Бо и редактор вышли на улицу, было уже светло. Уже появились редкие прохожие, молочники ставили бутылки у дверей домов, дворники мели тротуары.
На лице Бо была почему-то улыбка умиротворенности.
— Так как, ты говоришь, зовут тех двух пропавших репортеров? — спросил он.
— Билл Найт и Джон Батлер, — ответил редактор.
Кровь и безумие
Джон теперь никак не мог уйти из Лата.
На следующее же утро после своего бегства и возвращения он отправился к Ридеру и напрямик спросил:
— Ридер, вы убили Найта?
Ридер ошалело посмотрел на Джона, вдруг схватился за голову и воскликнул.
— Он шел с Нагом?! Тогда все понятно!
— Что?! Что вам понятно?! — испугался Джон.
— Не знаю, может быть, я не прав. Давай, сынок, пока не будем пороть горячку. В одном я уверен, твой друг жив и ты его скоро увидишь.
Сколько ни пытался Джон выспросить Ридера поподробнее, тот ничего не говорил. Но зато он все рассказал и о своем поселке, и о жизни здесь, о том, как это начиналось и что теперь.
Вокруг Ридера сидело человек десять серьезных мужчин, и все они готовы были подтвердить любое слово, сказанное Ридером.
Действительно, Ридер раньше был полицейским в Техасе. Он даже показал грамоту за отличную службу. Но потом был ранен в стычке с похитителями лошадей. Его шрам и был следом, оставшимся на память от бандитов. Со службой в полиции пришлось расстаться. У Ридера была неплохая пенсия, приличный участок земли, табун хороших скакунов. Ему бы заниматься на своем ранчо и горя не знать. Но не таков был Ридер. Энергия его била через край.
Где-то услышал он, что на Аляске нашли огромные запасы золота. Это были темные слухи, но Ридер загорелся и, бросив все на своего друга, поехал на Аляску.