— Вчера этот джентльмен сообщил мне, что семья Марии уехала в Италию.
— Как грустно… Ты обязательно должен разыскать ее.
— Конечно. Как только чуть-чуть освобожусь, съезжу к ней на родину и заберу ее сюда. Вот тогда вы и познакомитесь.
С этого вечера походы в синематограф стали регулярными.
А с утра Джон и Найт запирались вдвоем в кабинете и писали очередную статью о своих похождениях на Аляске. Работали они весело, легко, нужные слова находились словно сами собой, статья была готова уже через полтора часа, но Джон и Найт не спешили покинуть уютный кабинет. Они рассаживались по мягким кожаным креслам и увлеченно беседовали обо всем — о политике, о моде, о войне, об автомобилях, а как-то даже стали спорить о том, ходят ли по улицам русских городов медведи.
Но в тот день разговор принял совершенно неожиданный оборот. Они как раз завершали серию и подходили к самым последним дням в Лате.
Страшный бой описывали оба. И оказалось, что впечатления обоих были одинаковы — безумие, кровь, ужас, смерть.
— Знаешь, мне не нравится конец этой истории, — сказал вдруг Джон.
— Почему? Тебе хотелось бы, чтобы нас убили? Мы же не сочиняем, мы излагаем факты.
— Дело не в этом. Вот послушай, мы ведь с тобой пишем документальную историю, а получается, как ни верти, авантюрный роман со счастливым концом — справедливость восторжествовала, все счастливы, восходит солнце.
— Но так было, — сказал Найт.
— Это-то меня и пугает. Что-то в этой истории недоговорено. Что-то укрылось от нас или мы не сказали всей правды.
— Ты хочешь сказать, что в жизни не бывает счастливых концов?
— В жизни все бывает. Я говорю о нашей истории.
Найт поднялся со своего кресла и прошелся по кабинету. Остановился у книжного шкафа, разглядывая корешки книг.
Джон снова склонился над пишущей машинкой.
— Помнишь, когда убили Янга? — сказал вдруг Найт. — Я сказал тогда, что…
— …здесь такой запашок, что свалит с ног любого злодея, — продолжил Джон. — Я дословно запомнил. Но почему ты сейчас?..
— Потому что я был прав тогда, Бат. А ты прав сейчас.
Найт говорил, стоя спиной к Джону, тихо и очень внятно.
— Янг и Лат? Какая связь?
— Договоримся так, — повернулся Найт, — все, что я скажу, останется между нами. Никаких имен, никаких подробностей. Согласен?
— Нет. Я не согласен. Если ты мой друг, я должен знать то же, что и ты.
— Именно потому, что ты мой друг.
— Найт, что за девичьи секретики? Что за туман? — разозлился Джон. — Честное слово, это какой-то дурной вкус!
— Тогда забудь, — сказал Найт. — Тогда пишем счастливый конец.
— Тогда я вообще ничего писать не буду! — вскочил Джон.
— Значит, я сам допишу!
— Ты сам допишешь?!
— Да, сам!
Они с ненавистью смотрели друг другу прямо в глаза.
— Ты понимаешь, что это конец, Найт? Ты понимаешь, что я больше не захочу с тобой иметь никаких дел? — спросил Джон.
— Понимаю, успокойся. Не надувай щеки, — ответил Найт.
— Хорошо, тогда дописывай статью и…
— Я уберусь, уберусь, не беспокойся, — улыбнулся Найт. — Могу, впрочем, здесь и не дописывать.
Он выдернул из машинки лист, собрал остальные, аккуратно сложил их в папку и направился к двери.
Джон был потрясен. Он был раздавлен, уничтожен. Он был убит. Он молил Бога, чтобы все это оказалось дурным сном, глупой шуткой. Ну, конечно, сейчас Найт остановится, улыбнется и скажет: «Здорово я тебя надул, Бат?»
Но Найт не обернулся. Он вышел из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Через два дня позвонил Билтмор. Он пригласил Джона к себе, зная, что тот собрался уезжать в Европу.
— Европа, как болото, она затягивает человека без следа, — сказал Билтмор.
— К сожалению, я не смогу принять вашего предложения, сэр. Ко мне приехала мать. Я не могу оставлять ее надолго.
— Ну и не надо. Я с удовольствием познакомлюсь с вашей матушкой, если она, конечно, согласится посетить мой дом.
— Билтмор… Билтмор… — задумалась Скарлетт, когда Джон сообщил ей о приглашении. — А! Некий джентльмен помог мне добраться с вокзала до гостиницы. Его тоже звали Билтмор. Может быть, это один человек?
— Может быть. Так что мне ответить ему?..
У Билтмора была небольшая вечеринка. Три-четыре пары седых джентльменов с дамами расхаживали по дому и тихо переговаривались между собой. Здесь же была и Эйприл. Увидев Джона, она вся как-то напряглась, но потом взяла себя в руки и была милой и приветливой.