Сын сапожника
Сказка ложь, да в ней намёк,
добрым молодцам урок.
(Слова народные)
Правда это или неправда, судить будете вы. Мне её рассказал.... Лучше начну с самого начала. Итак:
Когда мы с братом были ещё в отроческом возрасте, отец часто нам рассказывал то ли сказку, то ли быль об Иванушке и его рыбках. Сегодня я почему-то вспомнил её и решил рассказать вам. А рассказ его, как помню, начинался так:
В одном небольшом царстве-государстве, что расположилось на берегу тёплого моря, жили старик со старухой, и у них было два сына. Старший сын, уже совсем взрослым был: у него даже жена была, а младший... поскрёбыш - был радостью для родителей. Такой озорник и выдумщик-проказник, что диву давались родители, но рабо...тяя...щщий: любое дело, которое ему поручали, сноровисто и ладно исполнял.
Работает бывалоча, а сам то песни поёт, то начнёт со смехом рассказывать какой-нибудь забавный случай, произошедший с соседским мальчишкой. А то на дерево залезет, и станет язык показывать, вроде как дразнить. Хороший мальчик рос, весёлый, настоящая отрада для престарелых родителей.
Семья жила не очень богато, но и не совсем чтобы бедно. Старший сын рыбу в море ловил, а жена его на базаре её продавала. Отец сапожным ремеслом пробавлялся, хотя какой у него заработок? Большинство населения царства без обуви обходилось - весь год тепло, снега никто в жизни не видел.
А матушка? Она всё по домашнему хозяйству хлопотала: уют в домишке поддерживала да стряпала, семью кормила «чем бог дал». А что может бог дать, если основной заработок от моря шёл? Конечно, большинство блюд на столе... были из рыбы.
Да не долго родители забавлялись проделками сыночка любимого: старые уж больно они были - сначала отец помер, а вскорости и матушка за ним последовала.
Поплакали, поплакали братья по родителям, да делать нечего, надо жить дальше.
Ванечка, и брат старший, сами стали хозяйствовать.
Старший брат с женой за главных в семье стали, а Ванечка... на «побегушках» у них оказался.
Раньше, при живых-то родителях, младшенькому свободнее-то жилось. Поработает бывалоча, на сколько по малолетству силёнок хватало, родители и скажут: «Отдохни сыночек, погуляй». Он и убежит к морю, на корабли да шаланды под парусами посмотреть, а сейчас.... Сейчас не то! Сейчас братова жена ему покоя не давала, всё находила для него какое-нибудь дело, всё шпыняла его и бездельником или дармоедом называла.
Обидно Ванечке было, что его дармоедом и лентяем называют, уж он ли не старался помогать брату и его жене, уж он ли не старался, да всё напрасно. Только и слышал он: «Шевелись бездельник! Сбегай, корову покорми и напои. Чего стоишь, рот разинувши? Помоги брату лошадь в телегу запрячь, видишь, я на базар опаздываю!» И так с утра до позднего вечера.
Редко стал Ванечка к морю ходить да на корабли с шаландами глядеть. Всё в трудах, всё в заботах. Доброго, ласкового слова ни разу не услышал он после смерти батюшки с матушкой. Совсем его братова жена заела, ни одного дня, ни одной минуты без окрика или подзатыльника не обходилось. Горькая жизнь настала для Ванюши, горькая, да безрадостная.
* * *
Но, когда изредка выдавалось свободное время, он всё же тайком продолжал навещать своих рыбок. Он всегда приходил к ним с угощением: то крошек с обеденного стола принесёт, то насобирает в ладошку просыпанные на землю докерами зёрнышки пшеницы или риса.
И рыбки, когда мальчик приходил на берег моря, стайкой сразу приплывали к нему и, открывая и закрывая рты, словно бы спрашивали: «Как живётся-можется без родителей-то? Что вкусненького принёс ты нам?»
А он, бросая им крошки хлеба или подобранные зёрнышки, отвечал: «Угощайтесь, пожалуйста, я как-нибудь, когда жена брата уедет на базар, принесу вам ещё хлебных крошек. А жить мне стало совсем невмоготу - братова жена совсем житья не даёт, хоть в море бросайся, да к морскому царю перебирайся».
Конечно, Ванюша и рыбки давнишними друзьями были, ещё с тех самых пор, когда родители живы были. Попечалуется Ваня рыбкам и обратно, понурив голову, домой возвращается. А куда деваться-то. Не мог он пока самостоятельно жить - мал ещё был.
А братова жена с каждым днём всё лютее делалась, всё злее. Ненавидела она Ванюшу всеми фибрами своей чёрной души. Ну, прямо язва!
За что она его ненавидела Ваня понять не мог. Он ведь все её приказания исполнял, и как всегда сноровисто, но это не помогало. Ванюша совсем обессилел и с тела спал, силёнок уж совсем мало осталось, и он чуть ли не на ходу засыпал. По-видимому, она решила совсем извести меня, думал он, но за что?
А причина была в родительском наследстве. Она не хотела чтобы Ваня с ними жил и муж почти как сына его любил. А своих детей у них не было. Вот она и бесилась - как же, вдруг с мужем что-нибудь случится, так всё хозяйство ему достанется. В море ведь всякое может произойти, море иногда бывает очень непредсказуемым, даже коварным.