Но я ведь знаю тебя, Северус – вернее, я знала прошлого тебя и, надеюсь, умение хранить мои секреты еще не погибло в тебе. В конце концов, это и твой секрет тоже. Когда-то давно, когда ты еще только мечтал поступить на Слизерин, я пыталась найти в себе качества, присущие этому факультету. Пришла пора их использовать. Сохрани этот секрет – иначе Темный Лорд захочет уничтожить тебя так же сильно, как нас сейчас. Поэтому, если мы останемся живы, молчи, забудь, забудь обо всем, что я тут написала, а если уж нам суждено погибнуть – спаси Гарри. Прошу тебя, спаси Гарри!
Ну вот, я никак не могу перейти к сути, просто не знаю, как это написать. Но я должна признаться…
Гарри – твой сын.
Ну все, я написала это…
Снейп оторвался от письма и неверующе оглядел комнату, не видя ничего вокруг. «Хорошая шутка, Лили, я смотрю, Поттеровское чувство юмора передается половым путем».
Помнишь, ты пришел ко мне в ноябре 1979, когда Джеймса не было дома? Мы поговорили – и не только, я узнала, что ты все же стал Пожирателем, и наши пути разошлись. Как мне казалось – навсегда. У нас ведь не было больше точек соприкосновения.
О да, Северус помнил этот день – он тщательно выгадал тот момент, когда Поттера не будет дома (это было не сложно, ибо Джеймс всегда очень громко думал), и пришел поговорить. Просто поговорить. Шла война, и он не знал, будет ли жив завтра. Поэтому прощение Лили было для него очень важным, очень нужным. Тринадцатое ноября было дня него решающим днем, пожалуй, самым важным, важнее, чем день принятия метки.
Тогда он искренне служил Волдеморту.
Лили пустила, даже согласилась поговорить. И Северус говорил – долго и постоянно запинаясь, забывая ту речь, которую готовил заранее. Он уже не помнил, что сказал в тот вечер – наверное, что-то слишком пафосное, потому что Лили иногда иронично улыбалась. Северус вообще плохо помнил, что там происходило – порой ему казалось, что это лишь сон, последние конвульсии умирающего сознания, соломинка, так необходимая ему в данный момент. Но раз Лили писала, значит, все это было. И его срывающийся голос, и теплая ладошка на его щеке, и спальня ненавистного Поттера, довольно уютная, кажется, и непонятное влечение, которое перетекло в потрясающую ночь. Было прощение Лили, и его шепот «Люблю». Но помимо этого была метка на левом предплечье, был полный жгучей ненависти взгляд Лили, было то злосчастное «Убирайся, предатель».
Но самое главное, был тот единственный раз, в существование которого он уже давно не верил. И была попытка Лили убедить его сейчас, что Гарри Поттер, этот чертов Гарри Поттер – результат той самой ночи.
Война – не время для детей. Я всегда так считала. Не говорила Джеймсу, но пила противозачаточные – ты же зельевар, знаешь, что вероятность, что они не подействуют – почти нулевая. Одна к миллиону, наверное. Я всегда пила противозачаточные, Северус, кроме того раза.
Все еще не веришь?
Гарри родился раньше срока дней на тринадцать. Помнишь, какое число было тогда?
А еще – я варила зелье родства. Результат Гарри и Джеймса – 7%. Очень дальние родственники. Впрочем, ты знаешь это лучше меня.
Зелье было сварено правильно, не сомневайся. Результат с моей кровью – 100%.
Гарри – твой сын. Я не сомневаюсь в этом.
Он будет похож на Джеймса. По крайней мере, я надеюсь на это. Нашла в одной из книг заклинание, которое может изменить внешность нерожденному ребенку. Внешность, но не кровь и не характер. Гарри будет похож на Джеймса, даже слишком похож – он будет почти его полной копией, лишь незначительные сходства со мной. Видимо, это будут глаза.
Внешность никогда не изменится, Северус. Прости меня за мою слабость, я не могла иначе. В Гарри не будет ни одной твоей черты – внешней, по крайней мере. Но я уверена, он будет похож на тебя. Он уже похож.
Не знаю, как долго я проживу. Когда тебя ищет Темный Лорд, этот срок исчисляется минутами и днями. Поэтому я пишу тебе сейчас и умоляю – помоги Гарри. Спаси его. Защити. Прошу тебя, Северус. Нет, заклинаю.
Ты вправе решать, говорить ли Гарри правду. Ты даже вправе решать, верить мне или нет. Можешь проверить, Северус. Я уверена в результате. Но хотя бы в память о нашей былой дружбе – защити Гарри.
И… прости меня за то, что я тебе наговорила. Я правда так не думаю. Просто… эта метка так повлияла на меня, я не смогла сдержаться. Так много моих друзей погибло от рук Пожирателей, но я уверена – ты не участвуешь в подобных мероприятиях.
Я давно тебя простила. Прости и ты меня, Северус.
И пусть мы по разные стороны баррикад, ты все еще мой друг.
Лили Пот Эванс.
31 июля 1981 года.
***
Снейп смотрел на Гарри, весело переговаривающегося с друзьями за столом Гриффиндора. Надежда магического мира. Единственный, кому по силам победить Лорда. Его, Северуса, сын.
Он не будет ничего перепроверять. Даже если Лили солгала, ему не нужна эта правда. Да, Гарри Поттер – вылитый Джеймс, но разве это важно? Важно лишь то, что Лили смогла дать ему надежду и цель – лишь этого ему не хватало, чтобы продолжать жить и бороться. Северус не будет ничего перепроверять. И, тем более, не скажет ничего самому Гарри. Пусть мальчик живет в своем мире, где существуют его любящие родители, Лили и Джеймс Поттеры, пожертвовавшие своей жизнью ради него. Гарри Поттеру не нужен нелюдимый профессор зельеварения Северус Снейп, а самому Северусу достаточно видеть мальчишку и знать, что он, возможно, его сын.
И даже если когда-нибудь он решится отослать Поттеру свои воспоминания о Лили, тринадцатого ноября 1979 года там не будет. И письма Лили тоже. В конце концов, это не так уж и важно.