Только один шанс: подставившись под атаку, попробовать забрать противницу вместе с собой, и у меня это неожиданно получилось! Стилет с глухим звуком вошёл твари под левую грудь, а в следующее мгновение чудовищный удар коленом по рёбрам вышиб остатки воздуха из моих легких.
Не устояв на ногах, я рухнул на плиты, откатился в сторону, но третьей атаки уже не последовало. Удивленно хлопнув глазами, Джейна посмотрела на рукоять торчащего из своей груди ножа, шагнула ко мне… и ничком завалилась на пол. Зазвенели по плитам выпавшие из рук мечи, и в святилище Светлого бога стало смертельно тихо.
Я быстро сел, понимая, что времени практически нет, сорвал левый рукав рубахи и быстро залил обе раны очищенной жаркой. Плечо и предплечье — эта сука достала меня повторно, и Хаос уже растекся по моей крови. Кость она перерубить не смогла, но края ран уже распухли и потемнели. Жарка тут вряд ли поможет — она больше для самоуспокоения, надежда только на организм.
Умереть, убив беса, было бы самым идиотским поступком в жизни, однако от меня уже ничто не зависело. Перед глазами поплыли оранжевые круги, в ушах застучала кровь, дыхание стало даваться с большим трудом. Тварь… Я попытался встать на ноги, но не смог — завалился на бок, а круги перед глазами сменила оранжевая пелена. «Интересно, о какой Аше она говорила?» — мелькнула мысль, и сознание провалилось во тьму.
— Мама, зачем мы здесь? — поинтересовался я, глядя на потемневшую от времени плиту. — Ты знаешь, кто там внутри похоронен?
— Да, — кивнула мать, — но тебе это знать пока рано. — Она взяла меня за руку и вгляделась в полустертые символы, медленно шевеля губами так, словно читала…
Только этого не могло быть. Поросший крапивой курган старше нашего герцогства, а эти плиты помнят ещё те времена, когда мир был един и древние герои в доспехах шести Элементов громили легионы нежити и Хаоса. Мать обучала меня, и древний язык я знаю неплохо, но символы, выбитые на плите, к нему не относятся. Кто их оставил? Люди? Или…
— А почему его не сожгли? — спросил я, кивнув на плиту. — Там лежит враг, или он чем-то прогневил Отриса?
— Нет, Рони, там лежит друг, и ему не нужно пламени, чтобы увидеть Светлого бога. — Улыбнувшись, мать взъерошила мне волосы и, бережно проведя ладонью по надписи, пояснила: — Ты сможешь прочитать это, когда вырастешь, и тогда тот, кто внутри, укажет тебе правильный путь. А сейчас пойдём домой, там тебя ждёт пирог и отвар из лесных ягод…
Я открыл глаза и увидел сидящего в шаге от меня кота. Моргнул, и кот исчез — наверное, привиделся. В голове ещё шумело, но оранжевая муть из глаз ушла. Моя Печать Льда оказалась сильнее попавшего в организм яда.
Плечо болело не сильно. Голубой сахар, который я регулярно употребляю, делает организм невосприимчивым к боли. Стоит он, правда, дорого, но, в отличие от игл, привыкания не вызывает.
С силой проведя ладонями по лицу, я поднялся на ноги и нашел взглядом убитую тварь. Бесовка лежала, уткнувшись лицом в пол, оброненные ею клинки почернели и наполовину истлели. Потеряв хозяина, проклятый металл быстро превращается в прах. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь.
Подойдя, я перевернул тело на спину и усмехнулся — на лице твари застыло удивленное выражение. Поиграть она хотела, ну да…
Усмешка пропала, когда я заметил на её шее кулон. Окантованный золотой полоской, на цепи болтался оранжевый кристалл размером с большую горошину! Кусочек Элемента Хаоса, и его здесь столько, что Освальд сможет отправить в Кенай целый десяток! Но это же… Быстро сняв украшение, я ещё раз внимательно оглядел камень и, убедившись, что не ошибся, вместе с цепочкой сунул его в карман. Да! Теперь можно уходить с этого поднадоевшего кладбища, но сначала… Обыскав вещи бесовки и не найдя ничего интересного, кроме трёх золотых с мелочью, я поднял тело с пола и положил его на стол.
Если беса не обезглавить, он поднимется нежитью даже на освященной земле. Ведь не просто так за головы этих тварей в любом храме отсыпают по двести желтых монет. Хорошие деньги, но мне их все равно не видать — слишком много у монахов возникнет ненужных вопросов. Поэтому пусть полежит в мешке до лучших времен — может быть, когда и сгодится.
Отрубив твари голову, я спрятал её возле статуи Аделлы, затем отвёл лошадь к заранее выкопанной могиле и побросал туда тела всех бесноватых. Вместе с трупами закопал фартук и инструменты — они мне больше не пригодятся. Прибравшись в святилище, я отмыл в роднике руки и, ведя на поводу лошадь, отправился обратно в сторожку. Плечо перестало болеть — обе полученные раны срослись, но вот вопросов осталось немерено.