— Нечестно! Не по правилам!
— Он должен был его окрикнуть! Нельзя со спины!
— Убийца!
— Какие, у лешему, правила! — заглушил крики басовитый голос Клянчи. — А мальчишку ночью удушить — это по правилам?
— А ты попробуй докажи!
— Хорошо, каких еще доказательств вам нужно?! — хрипло воскликнул Бельд. — Если бы боги не были на стороне князя Волха, он ни за что бы не победил!
— Это не победа! — твердили в ответ. — Это не честный бой!
Волх тяжело дышал и смотрел исподлобья на взволнованную толпу. Хавр на коленях стоял у его ног, понурив косматую голову. Он был уже мертв, но меч не давал ему упасть. Волх резко вырвал меч из спины убитого, и тело мешком рухнуло в траву. А Волх едва не закричал от боли в поврежденном плече. В глазах у него мутилось, и лица друзей и врагов неразличимо сливались.
— Ну?! Кто еще хочет от меня доказательств? — прорычал он и, как слепой, побрел по кругу с угрожающе выставленным мечом.
Русы загудели, хватаясь за оружие, но принимать вызов никто не спешил. Бельд выбежал в круг, став рядом с Волхом. Дождь неистово лупил по головам и по лицам.
— Все, что вершится в круге, происходит по воле богов, разве нет? — настаивал он.
— Тебя, холоп чужеродный, не спросили! — крикнул кто-то.
— Хорошо, спросите своих людей, свободных и почтенных, — холодно ответил Бельд. — Тихо, тихо, — прошептал он Волху, который рванулся было ответить на оскорбление. — Вон, дружинников своих спросите. Разве я не прав? Мичура? Малюта? Волобуй?
Он обращался к уважаемым людям, и те озадаченно теребили бороды. С одной стороны, в таком ударе со спины не было воинской доблести. С другой стороны, сакс совершенно прав. Это боги допустили, чтобы Хавр вел себя, как опьяневший от легкой победы подросток. И боги дали Волху силы и дерзость этим воспользоваться. Но самое главное — страшный Хавр мертв. Гипнотическая сила его взгляда рассеялась. Многие впервые за долгое время почувствовали, что освободились от гнетущего страха.
Бельд первым почувствовал, что настроение толпы снова изменилось. Замешательство — значит равновесие. Надо воспользоваться, надо подтолкнуть…
Он вернулся на свое место и уже оттуда крикнул:
— Волха! Волха хотим в князья! А вы что тупите? — толкнул он Клянчу в бок.
— Волха! — спохватившись, заорал тот.
Эти крики раскачали толпу, как маятник. Сначала сторонникам Волха вторило несколько голосов, потом они слились в общий гул и рев:
— Волха хотим! Волха!
Бельд, торопливо схватив друга за руку, потащил его к идолу Велеса. Волх едва поспевал за ним, хромая.
— Давай, поговори с ними! — шептал по дороге сакс. — Еще немного, и все решится. Тебя либо признают князем, либо порвут на части. Жаль, что ты Хавра так, сзади…
— Ах, тебе жаль?! — вскинулся Волх. — Может, ты жалеешь, что это не он меня убил?
— Если бы он тебя убил, я сам дрался бы с ним до смерти, — холодно ответил Бельд. — А после меня — Клянча и все наши. Но мне жаль, что тебе теперь до конца твоих дней придется доказывать, что ты по праву стал князем…
Волх хмуро покосился на сакса. На языке вертелись обидные слова, но сейчас было некогда препираться. За спиной у него уже вырос деревянный Велес.
Отец! Хотя бы сейчас! — наконец взмолился Волх. — Я твой сын, и мой позор — это твой позор. Не допустишь же ты, чтобы меня побили камнями, как собаку? Пусть они признают меня!
Мичура неуклюже опустился на одно колено:
— Присягаю на верность князю Волху. Волх Словенич, клянусь служить тебе верно, как служил твоему отцу!
Волх ничего не успел сказать, но Бельд уже наступил ему на ногу, шепнув:
— Только не возражай!
Но Волх и сам догадался проглотить едва не сорвавшееся с языка: «он мне не отец».
Вслед за Мичурой Волху присягнула вся дружина Словена. Последнее слово осталось городским людом, и оно тут же было сказано:
— Волх — князь! Правь нами, Волх Словенич!
Как ни странно, никакого триумфа Волх не испытывал. Пронзительный восторг, с которым совсем недавно он выходил на крыльцо княжеского терема, исчез. Боль, усталость, скучные расчетливые мысли — как похмелье после праздника. Тогда какая-то волна мгновенно вознесла его над обыденностью, наделяя божественными полномочиями. Сейчас он сам себе казался узурпатором, хитростью занявшим чужое место.
— Надо решать, прямо сейчас, — шептал в ухо Бельд.
— Что? — встрепенулся Волх.
— С русами надо решать, князь. Отошли их прочь, как собирался. Прямо сейчас, пока они не опомнились от смерти Хавра. Связаться с этими кровожадными хищниками было большой ошибкой со стороны твоего… Словена, — заявил Бельд.
— Не умничай, — раздраженно ответил Волх. Честь Словена он стал бы отстаивать в последнюю очередь. Но Бельд, как всегда, много на себя берет. Он хулит поступки словенского князя, как будто имеет на это право. И пусть его советы, умные и рассудительные, — это советы верного друга. Если он сейчас последует совету Бельда, то никогда не научится княжить самостоятельно.
— Русы, — обратился он к угрюмым наемникам. — Помните прошлое лето? Мы с вами были врагами и проливали кровь. Потом мы заключили перемирие, а сами только и думали о мести. Но души погибших в том бою давно обрели свою судьбу. А нам осталась память о том, что произошло, — волей-неволей поделенная пополам. Во имя этой памяти я предлагаю вам выбор. Или идите с миром, ищите себе другого хозяина. Или признайте меня князем и оставайтесь на тех же условиях, на которых вы служили Словену. Решайте быстро, прямо сейчас.
Бельд заорал шепотом:
— Ты что?! Даже не думай! Эти наемники ночью зарежут тебя в твоем же тереме!
— Я не Волховец, чтобы меня можно было застать врасплох и зарезать, — с горечью ответил Волх. — Не суетись, Бельд, — добавил он каким-то новым тоном. — Я все решил.
И Бельд сразу обмяк, хотя долго еще сокрушенно качал головой.
— Ну, что вы надумали? — спросил Волх у русов. — Кто будет говорить за всех?
— Я Дёрруд, старший после Хавра.
Вперед вышел седобородый наемник. Он посмотрел на Волха в упор, и его прямо-таки перекосило. Со зловещим пафосом он добавил:
— Под Новгородом я потерял двух братьев. Я никогда не стану служить у их убийцы. Сегодня боги отвернулись от Хавра — что ж, значит, на то есть причины. Но боги отвернулись и от Словенска. Потому что русы сегодня уйдут навсегда и предоставят его судьбе.
— Кто уйдет, а кто и останется! — вмешался Мар. Он стоял, окруженный взволнованными молодыми русами, и вдруг заговорщически подмигнул Волху: — Хочу взять с тебя пример, князь. Не слушать больше стариков. Они любят дрязги и тошнотворные древние обряды. А мы любим деньги и хорошую службу. Я и мои люди остаемся, если ты будешь платить нам столько же, сколько твой отец платил всей русской дружине!
Бельд закатил глаза, но промолчал. Волх кивнул:
— По рукам.
— Ого! Вот это здорово! Слава! Слава новому князю Словенска! — закричали молодые русы. К ним присоединились горожане.
— Слава! Слава! — рокотал Клянча.
— Слава! Слава! — ударяло в уши Волху. Он стоял под этими криками, как дерево на ветру. Город отдавался ему в хмельном энтузиазме:
— Правь нами! Правь Словенском!
Волх ни на грош не разделял этот энтузиазм. Он не хотел править этим городом. Он никогда не хотел княжить в городе Словена. Крикнуть бы, как его бедный братишка: пожалуйста, пусть кто-нибудь другой будет князем! Я больше не хочу!
Но тут в голову Волху пришла мысль получше. Шальная, хулиганская мысль… Он улыбнулся, как в детстве, придумав какое-нибудь злое озорство, которое спасало его от скуки. А что? Князь он или нет? Как скажет, так и будет.
— Нет больше Словенска! — громко объявил он. — Отныне и во веки веков этот город — будет зваться — Новгород!
Толпа захлебнулась на полуслове, а Клянча радостно пробасил:
— Ну ты даешь, Волх Словенич! Так мы, значит, снова новгородцы? Это ты здорово придумал!