Я заставил себя посмотреть на рану. Было много крови, но я вспомнил то, что Джаз сказала мне однажды в лазарете в Бруклинском Доме: обычно раны выглядят намного хуже, чем они есть на самом деле. Я надеялся, что это правда. Я выудил кусок папируса из рюкзака и прижал к ране в качестве импровизированной повязки.
Боль все еще была ужасной, но тошнота стала более-менее управляемой. Мои мысли прояснились, и я начал задаваться вопросом, почему я все еще был жив. Лагерный мальчик сидел рядом, по пояс в воде, и выглядел удрученным. Моя магическая веревка обернулась вокруг его руки с мечом, а затем связала руку с головой. Не в силах отпустить меча, он выглядел так, словно возле его уха вырос олений рог. Он тянул за веревку свободной рукой, но, конечно же, ничего не мог сделать. Наконец, он вздохнул и посмотрел на меня.
— Знаешь, я действительно начинаю ненавидеть тебя.
— Ненавидеть меня? — запротестовал я. — Я тут истекаю кровью! И это все затеял ты, назвав меня полукровкой!
— Ой, да ладно тебе, — лагерный мальчик неуверенно поднялся. — Ты не можешь быть смертным. Если бы ты был таковым, мой меч прошел бы сквозь тебя. Если ты не призрак и не монстр, ты, должно быть, полукровка. Изгнанный полубог из армии Кроноса, я полагаю.
Я не понял большую часть его чепуховой речи, но одно меня зацепило.
— Так... когда ты сказал «полукровка» ...
Он посмотрела на меня, как на идиота.
— Я имел в виду полубога. Ага. Что, по-твоему, я еще мог иметь в виду?
Я старался переварить это. Термин «полубог» я встречал и ранее, но тогда это не имело отношения к Египту. Может быть, этот парень чувствовал, что внутри меня находился Гор... что я мог использовать божественную силу. Но тогда почему он описал все это таким странным способом?
— Кто ты? — спросил я. — Наполовину боевой маг, наполовину маг стихии воды? С каким Номом ты сотрудничаешь?
Парень горько рассмеялся.
— Чувак, я не знаю о чём ты говоришь. Я не болтался с гномами. Сатиры... иногда. Даже циклопы. Но не гномы.
Потеря крови похоже вызвала у меня головокружение. Его слова барабанили в моей голове, как лотерейные шары: циклопы, сатиры, полубоги, Кронос. Ранее он упоминал Ареса. Это был греческий бог, а не египетский. Я почувствовал, как подо мной открывается Дуат, намереваясь затащить меня в мир теней, однако, не в египетский ... а в греческий.
В моей голове начала формироваться мысль, которая мне совсем не нравилась. Она чертовски меня пугала! Несмотря на то, что я вдоволь накупался в болоте, мое горло было очень сухим.
— Слушай, — начал я. — Мне очень жаль, что я напал на тебя. Это была случайность. Но одного я не понимаю... мое заклинание должно было убить тебя. Но ты выжил. В этом нет смысла.
—Не будь таким разочарованным, — пробормотал он. — Но если уж мы и подошли к этой теме, то ты тоже должен быть мертв. Не многие люди могут так сражаться со мной. И мой меч должен был уничтожить твоего крокодила.
— В последний раз говорю: это не мой крокодил.
— Окей, как тебе будет угодно, — лагерный мальчик выглядел сомневающимся. — Дело в том, что я нанес ему отличный удар, однако это только разозлило его. Небесная бронза должна была превратить его в пыль.
— Небесная бронза?
Наш разговор был прерван криком из соседнего населенного пункта — перепуганным голосом ребенка. Мое сердце сделало сальто. Я самый настоящий идиот. Я забыл, зачем мы здесь. Я встретился взглядом с лагерным мальчиком.
— Мы должны остановить крокодила.
— Перемирие? — предложил он.
— Да, — сказал я. — Мы можем продолжить убивать друг друга после того, как сделаем что-то с этим буйным крокодилом.
— Согласен. А сейчас, не мог бы ты отвязать мою руку с мечом от головы? Я чувствую себя долбаным единорогом.
Я не мог сказать, что мы доверяли друг другу, но теперь, по крайней мере, у нас было общее дело. Он вызвал свою обувь из реки (понятия не имею, каким образом) и одел ее, затем помог перевязать мне руку куском ткани, и ждал, пока я не опустошил половину своего лечебного зелья. После этого я чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы броситься вслед за ним в сторону крика.
Я думал, что был достаточно неплохо сложен, практикуя боевую магию, таская тяжелые артефакты и играя в баскетбол с Куфу и его друзьями-бабуинами (когда дело доходит до колец, бабуины не мешаются под ногами). Тем не менее, мне было довольно-таки сложно придерживаться темпа и скорости бега лагерного мальчика. Я уже устал называть его так.
— Как тебя зовут? — прохрипел я, поспевая бежать вслед за ним.