Легче было встретиться с боевым слоном! Мерзкое, скользкое тело касалось уха Акхана, виска, лба, перетекало с левой стороны на правую. Принц почувствовал, что вот-вот не сдержится. Он закрыл глаза и сейчас же представил, как срывает мерзкую тварь у себя с шеи, начинает кромсать ее мечом и топтать ногами. Такого святотатства ему бы не простили! После этого могла быть только смерть… Над самым лбом принца удав вдруг поднял голову и ощерил пасть.
Толпа взревела. Это был знак, великий знак, смысл которого жрецам Шибальбы еще предстояло растолковать. Крики людей вернули Акхана к действительности. Открыв глаза, он понял, что змей уже спустился на плиты дорожки и лениво соскользнул в мутную воду сенота. Этот тоже был знак. Священное животное выполнило свою миссию и ушло к богам, которым служило.
От напряжения Акхан плохо видел перед собой, в его глазах все плыло и кривилось. «Это солнце, только солнце, — постарался убедить себя он, — я рано снял шлем». Белые плиты дороги вдруг дернулись и со всего размаху ударили принца в лицо.
4
…Неумолчно гудело море над головой. Слышен был только рев прибоя и виден ослепительный свет солнца, к которому принц поднимался сквозь толщу зеленой воды. Всадники, сотканные из лучей света, мчались на огромных конях, занимая собой все пространство. Ни земли, ни неба — лишь мерный громоподобный топот и блеск…
…Ветер налетал на скрюченную смоковницу, разом срывая с нее всю листву, и дерево оказывалось торчащей из земли костлявой рукой скелета. Акхан пытался отнять у руки странный меч с крестообразной рукояткой и круглым навершьем, но клинок уходит под землю. Адская боль во всем теле мешала принцу как следует ухватиться за оружие и удержать его…
…Раны открылись, старые переломы выкручивали кости и нестерпимо ныли… Кажется, он кричал…
Боль постепенно отступила. Напряжение схлынуло. Акхан лежал на ложе весь в поту и крови. Таким обессиленным акалель был только после двухмесячной лихорадке в Хи-Брасил. Казалось, жизнь по капле вытекала из него.
— Хозяин! — услышал принц встревоженный голос Варда. — Хозяин! — толстое, трясущееся от жалости лицо слуги склонилось над ним. — Он открыл глаза. — сказал раб кому-то, кого акалель не видел. — Слава богам, он жив!
— Что со мной? — голос Акхана был хриплым и чужим.
— Вы сутки не приходили в себя. — ответил Вард, осторожно приподнимая Акхана за плечи, пока какие-то неизвестные принцу смуглые рабы в голубых набедренных повязках меняли мокрые шерстяные циновки на его кровати.
— Я говорил?
— Нет, — покачал головой Вард, — вы были, как мертвый.
— Не страшно. — Акхан сел. Сейчас он чувствовал себя гораздо лучше. — Вард, я зверзки хочу есть, только… пусть это будет молоко, мед, красное вино и сухие лепешки без соли. Я не знаю, почему, но мне надо именно это.
— Будет исполнено, хозяин. — толстяк просиял.
Он отослал всех вертевшихся под ногами рабов, предоставленных правителем Шибальбы в распоряжение Принца Победителя. Вард не доверял этим мелким красным бестиям. К его большому удивлению, принц вполне владел собой, хотя и выглядел, как человек, вставший из гроба. Глядя, с какой жадностью хозяин набросился на еду и как после первых глотков вина порозовели его щеки, Вард немного успокоился.
И то правда, болезнь акалеля на этот раз была очень странной. Глубокий, похожий на смерть обморок: даже сердце перестало биться и пресеклось дыхание. Затем появились слабые признаки жизни, а вместе с ними озноб, лихорадка, бред, и вдруг резкое, ни с чем не связанное улучшение. Можно ли в такое поверить? Видавший виды Вард пожимал плечами.
Справившись с молоком и лепешками, Акхан вытер руки о полотенце из тончайшей шерсти ламы и потребовал мыться. Он с наслаждением погрузился в огромный золотой чан, из которого слабо пахло йодом. Коричневатые кристаллы морской ханаанской соли, которыми атлан всегда обеззараживали воду в походных условиях, еще не успели раствориться и вихрем взвились под руками принца. Остро защипало рассеченное бедро, на рану уже наложили шов, но кожа саднила. Однако сейчас Акхану не хотелось обращать на это внимания.
Принц нырнул с головой и открыл глаза, хотя знал, что этого не стоит делать во время соляной ванны. День был солнечный, и сверху золотая чаша казалась напоена светом. На ее блестящих стенках акалель увидел преувеличенно выпуклый орнамент. Чеканные ряды воинов в треугольных юбках несли в руках копья, за ними шли ряды пленных, мерно ехали страшные козьи колесницы, от вида которых принцу стало смешно. Он едва не подавился водой, вынырнул, тряхнул мокрыми черными волосами и подтянулся на руках за край бадьи.