Стуча себя хвостом по ребрам, ягуар вышел ему на встречу. С минуту звери смотрели друг на друга, и что-то осмысленное читалось в их желто-карих глазах. Наконец, леопард прыгнул первым, а его противник неловко откатился в сторону, он был слишком сыт и тяжел для схватки. Ягуар грозно замурлыкал с легкими рыкающими переливами, как бы предлагая врагу повременить со схваткой. Но леопард, кажется, не настроен был мирно принять извинения чужака за нарушение охотничьих границ. Он продолжал наскакивать на Акхана и в следующем нападении полоснул его когтями по лапе. Это вывело ягуара из себя. Что ж, если он желает драки, он ее получит!
Акалель прыгнул, но его прыжки были короче и тяжелее, чем у врага. Высоко вскинув лапу, леопард задел противника за незащищенное брюхо, а сам ягуар неловко приземлился на камни позади врага. Однако это была последняя неудача Акхана в схватке. Разозленный видом и запахом собственной крови, белый зверь оттолкнулся всеми четырьмя лапами от земли и на мгновение повис в воздухе. Потом он камнем упал на спину леопарда и изрядно располосовал ему шкуру. Громко рыча, кошки катались по земле, нанося друг другу тяжелые удары лапами. Морды обоих были в крови, клыки то и дело лязгали у самого горла противника, промахиваясь мимо желанной цели.
Перед налитыми злобой глазами ягуара все время мелькал какой-то обрывок нити с ракушками, болтавшийся на шее врага. В следующем броске леопард сумел придавить Акхана к земле, но тот, подняв лапу, ударил нападавшего по морде и, зацепив когтем, порвал драгоценную веревку. Раковины с тихим стуком отлетели в кусты. Леопард проводил их тревожным взглядом. Одновременно Акхан ощутил, как хватка врага на мгновение ослабла. Он вывернулся из-под более мощного тела противника, опрокинул его навзничь, вскочил на грудь и одним ударом лапы, в который ягуар вложил всю свою силу, свернул ему шею.
Долгий, почти человеческий крик разнесся над ночной поляной. Рычание зверя перешло в хрип, и глазам взмокшего измученного схваткой ягуара предстало дикое, неправдоподобное зрелище. Пятнистый желтый враг, минуту назад бившийся как и положено кошке когтями и зубами, вытянулся, почернел и облез. Вместо него у ног ягуара лежало нелепо изогнутое тело негра. Дагомеец еще дышал.
При виде этой картины в душе ягуара шевельнулось что-то смутное, подавленное, чужое. Пробудившееся сознание принца Акхана взяло верх над звериным естеством.
Митуса лежал, запрокинув голову, его шея была сломана. Из глубоких ран на груди и боках сочилась кровь. Кровавая пелена застилала глаза негра. Затуманенным взглядом он посмотрел на неуверенно приблизившегося к нему врага и вдруг хрипло расхохотался.
- Ну и влип же ты, парень. - с трудом выговорил он. - Лучше бы ты дал себя убить.
Ягуар издал короткий жалобный рык и тронул дагомейца лапой.
- Ты хочешь знать, зачем? - толстые губы негра искривила усмешка. - Мне приказали, еще дома, в Атлан. Как приказали Тикалю и этой девочке Лальмет, которая пыталась убить тебя. И еще многим, очень многим. Видишь, какая идет охота. Так что ты - мертвый зверь. Сегодня или завтра - какая разница? дагомеец закашлялся кровью, его голова беспомощно стукнула о землю. Причины же мне не известны, акалель. Разве Лунному Кругу задают вопросы? Ты сам не осмелился нарушить их приказание и осмотреть армию перед отплытием. Что же говорить обо мне - последнем воине из Дома Леопарда. Мне было обещано, что взамен за твою смерть атлан уйдут из земель моего рода, что леопарды больше не будут служить белым собакам!
"И ты поверил? - с грустью подумал акалель. - Когда же и кому люди Лунного Круга говорили правду? Зачем могущественным, как само море, детям Атлана бросать пусть и маленький клочок Та-Кем, населенный такими отличными воинами? Тебя обманули, мой глупый Митуса. А ты обманул меня",
Но вслух он ничего не мог сказать. Только заскулил, подняв морду к нему.
- Оплакивай же свой жребий, акалель. - слабеющим голосом произнес негр. - Ибо так или иначе я выполнил поручение. Я умираю, но и ты больше не вернешь прежнего облика. Пока ты валялся под кустом, призывая дух Ягуара выйти наружу, я сжег твою одежду. Теперь ты больше не станешь человеком таков ритуал.
Душераздирающий рев раскатился над лесом. Такого вероломства акалель не ожидал!
- С каждым часом в тебе будут исчезать все прежние воспоминания. Ты уже почти забыл себя, когда охотился за тапиром, и только мое появление вернуло тебе способность мыслить по-человечески. Ненадолго. Скоро ягуар совсем возьмет верх, ты будешь жить как зверь и умрешь как зверь, а однажды твоя белая шкура украсит хижину какого-нибудь дикаря-охотника. Прощай.
Долгий, полный гнева и отчаянья рев был ему ответом. Но Митуса уже ничего не слышал, глаза негра остановились, губы сложились в победную улыбку. Возможно, он видел в этот миг счастливую охоту сыновей леопарда в бескрайних саванах Дагомеи, свободной от бесконечных облав белых атлан и их алчного желания власти над всеми, кто не похож на них.
Шкик сидела, поджав под себя ноги, и не отрываясь глядела в хрустальный череп. Несколько дней назад она сообщила брату, благородному царю Ульпаку Капаку, что намеревается провести полнолуние в храме Ягуаров в долине между двумя горными кряжами к юго-востоку от поселка.
Две новых жены повелителя, Имахеро и Денаке, со всеми почестями сопроводили верховную жрицу ягуаров к месту молитвы и были готовы служить ей там, но Шкик отослала их вместе со стражей и носилками, сказав, что проведет время одна. На попытки брата возразить, девушка с улыбкой ответила, что здесь ей не только не угрожает никакая опасность, но и более того: ожидает величайшее счастье, как для самой жрицы, так и для всего рода ягуаров. К этому дню Шкик шла всю жизнь.
Внутри темноватого святилища, сложенного из базальтовых блоков, царила прохлада. В массивный квадрат двери светила почти полная, беременная луна. Шкик улыбнулась и снова взглянула на шар, лежавший у нее на коленях. "Все так, - прошептала она, - все так, как должно быть, а теперь прошу тебя, матерь Шкик, прародительница Ягуаров, приведи его к этим стенам".