– Ещё надо флажков из бумаги сделать, – сказал он. – Нанижем на нитку – будет гирлянда… Кого-нибудь надо Дедом Морозом нарядить и Снегурочкой…
– Точно! – воскликнул Василий. – Пойдет, и будет у нас ёлка – всем на зависть!
– Вот, полюбуйтесь, товарищи, – раздался глуховатый голос Сталина. – Мы тут строим новый мир, ломаем прежние порядки и создаем новые, а наши дети – наше будущее – что вытворяют? Возрождают религиозные праздники?
Рядом с Иосифом Виссарионовичем стояли Димитров, Буденный, Ворошилов и ещё какой-то незнакомый товарищ, за спиной которых маячили Власик и Галет.
Все замерли, но Белов, приглядевшись, заметил: глаза Вождя смеялись.
– И вовсе не религиозный праздник, – сказал Саша, – а нормальный Новый год. Земля сделала ещё один полный оборот вокруг Солнца, вот и решили отметить.
– А ёлка? – прищурился Сталин.
– На Новый год ещё Петр Первый повелел дома еловыми ветками украшать.
– А святочный дед?
– Кто? – остолбенел Сашка. – Я, дайде, про Деда Мороза говорил, так он – никакой не святочный…
– А какой? – резко перебил его Сталин. – Какой?
Белов напрягся, пытаясь вспомнить что-нибудь подходящее под описание Деда Мороза, но ничего, кроме песенки из веселого мультика «Дед Мороз и лето», на ум не приходило:
Голоса у Сашки ни в прошлой жизни, ни в этой никогда не было, но скороговорочный ритмизированный текст Иосифу Виссарионовичу понравился. Он пошевелил губами, проговаривая его про себя, и кивнул головой:
– Хороший такой дедушка получается. Трудящийся дедушка. Не религиозный. Не так ли? – повернулся он к незнакомому Сашке персонажу. – Что скажете, товарищ Постышев?[7]
Тот секунду рассматривал лицо своего Хозяина, потом радостно заулыбался и зачастил:
– Вот именно! Вот именно, товарищ Сталин! Вот была бы хорошая традиция, и народу понравится, а детям особенно принесла бы радость – рождественская ёлка. Мы это сейчас осуждаем. А не вернуть ли детям ёлку?[8]
Александр заметил, как Сталин слегка поморщился, но тут же снова принял весёлый вид и похлопал Постышева по плечу:
– Вот как раз товарищ Саша и займется ёлкой, раз уж он так её любит. А вы, товарищ Постышев, возьмите на себя помощь этой интересной и нужной инициативе. Поможете организовать выступление в печати с предложением вернуть детям ёлку, а мы уж всё поддержим.
Остальные дружно кивнули. А Буденный тут же подсел к детям и принялся объяснять, какие игрушки для ёлки делали на Дону в его детстве.
Вера Соломоновна Дризо – личный секретарь Надежды Константиновны Крупской – вопреки бытовавшему мнению, вовсе не была агентом НКВД или даже просто осведомителем. И дело тут вовсе не в том, что НКВД не присматривало за вдовой основателя Советского государства, а в том, что для этого присмотра вовсе не требовалось вербовать секретаря. Телефонные звонки, телеграммы, переписка и деловые бумаги шли через общий секретариат Наркомпроса, и любой сотрудник НКВД, имея на руках соответствующую бумагу, мог ознакомиться со всей входящей и исходящей почтой Наркомпроса, включая самого наркома – Андрея Сергеевича Бубнова.
В тот морозный день 16 декабря Вера быстро шла по коридорам Наркомата просвещения, прижимая к груди толстую папку с периодикой, письмами и документами, пришедшими на рассмотрение Крупской, и, успевая здороваться с идущими навстречу сотрудниками, всё крутила в голове телефонный звонок, поступивший к ней, как только она вошла в рабочий кабинет.
Голос товарища Постышева она, естественно, не узнала, но когда тот представился, сразу вспомнила моложавого мужчину с короткой щёточкой усов и высокой причёской светлых волос. Постышев имел репутацию простоватого и даже туповатого исполнителя, однако всегда тонко чувствовавшего все веяния политической обстановки, и к такому человеку следовало прислушаться. Конечно, кандидат в члены Политбюро мог позвонить непосредственно Крупской, но просьба его и вправду требовала более длинной цепочки согласований, а к таким тонкостям опытный аппаратчик относился очень ответственно.
Именно поэтому Вера Соломоновна летела из секретариата к себе в кабинет, едва кивая встречным сотрудникам, и всё обдумывала, как подать эту новость Крупской.
7
Постышев Павел Петрович (1887-1939) – советский партийный и государственный деятель. По легенде, именно благодаря Постышеву в СССР восстановили празднование Нового года и елки. Но прочие действия Постышева (например, запрет на продажу спичек, на этикетке которых Постышев обнаружил в линиях якобы профиль Троцкого, или изъятие из продажи «Любительской» колбасы, на срезе которой он нашел свастику из жиринок) заставляют усомниться в его заслуге по «реабилитации» новогодней ёлки.
8
По утверждению Н.С. Хрущева, именно эти слова Постышев адресовал Сталину в декабре 1935 г.