Так что, ко всеобщему счастью, Иосиф Виссарионович не видел белого лица разоблаченной Мэй Петерс и ее расширенных от дикого ужаса глаз, когда Саша, поигрывая стилетом у лобка девушки, спокойно произнес:
– Говори, сучка! Матку выверну!..
И не слышал товарищ Сталин отчаянного визга девушки и ее захлебывающегося, торопливого голоса, перемежающегося рыданиями:
– А-а-а! Все скажу… Только умоляю… А-а-а! Уберите ЕГО!!!
А на следующее утро, после обязательной физзарядки и занятий с Надмитом, прямо за завтраком Димитров, сидевший за столом вместе со всеми, вдруг сказал:
– А что, товарищ Саша, может быть, съездим прямо сейчас к нам? – И заметив удивленные взгляды детей и Веры Степановны, которой Василий и Светлана рассказали беловскую версию вчерашних событий, добавил: – Тут мне двое немецких товарищей звонили: есть что-то новое. Вроде бы дядя твой… – Димитров на секунду замешкался, а затем бухнул, точно нырнул с головой в омут: – Тот самый, что еще с товарищем Либкнехтом работал…
Саша сделал страшные глаза, и, заметив это, болгарин понятливо замолчал.
– Конечно-конечно, – затараторила Вера Степановна. – Поезжай, Сашенька. Вдруг про родных своих что новое узнаешь? – Она поднесла к глазам краешек висевшего на шее полотенца. – Человеку без родни нельзя. Человек без родни – что дерево без корней…
Белов вышел из-за стола и молча пошел вслед за Димитровым. По дороге к ним присоединился Христо Боев, который с немалым удивлением услышал конец негромкой Сашкиной сентенции: «…вы бы мне еще Карла Маркса в родню записали…» Все трое уселись в ожидавший их «бьюик», который, взревев мотором и выпустив клубы синего дыма, помчал их в Москву.
Автомобиль остановился неподалеку от Кремля, и Саша с удивлением узнал дом, в котором в далеком будущем будет располагаться один из вестибюлей станции метро «Калининская» – «Александровский сад». Он много раз проходил мимо этого дома, спеша по делам службы в той, прошлой-будущей жизни, но понятия не имел, что здесь когда-то, а именно – сейчас располагался самый мощный в мировой истории центр спецслужб – Исполком Коммунистического Интернационала.
Димитров распахнул тяжелые дубовые двери:
– Прошу… – И обронил охране: – Это – со мной.
А еще через несколько минут Белов вместе с Боевым, Димитровым и улыбчивыми веснушчатыми финнами Куусиненом[81] и Лехтосаари[82] сидел в небольшом кабинете, утопая в огромном кожаном кресле. Димитров вызвал секретаря из приемной:
– Чаю? – спросил он, обращаясь к Саше, скорее для проформы, но неожиданно услышал:
– А что, в этой стране кофе вообще нет? В принципе?
Боев и Куусинен изумленно переглянулись, Лехтосаари уставился на Александра, широко раскрыв глаза, а Димитров только и смог, что переспросить:
– Кофе? Ты, момче, хочешь кофе?
– Да. Только без, мать его, цикория! И без ячменя с желудями.
Лехтоссари икнул, а Куусинен выдавил сипло:
– Со сливками?
– С кофе, если можно. Был бы постарше – попросил бы ликерчику или коньячку, а так – просто кофе. Черного, как ночь, крепкого, как камень, горячего, как огонь…
– И сладкого, как грех, не так ли? – улыбнулся Димитров. И снова не угадал.
Саша поморщился:
– Вот не люблю я сладкий кофе. Приучали арабы… то есть отец приучал к кофе по-арабски, а я так и не оценил. А вот если найдется холодная вода и балдъя[83]– это было бы здорово…
Боев переглянулся с Димитровым и вышел. А хозяин кабинета велел принести воды, достал из шкафа медный таганок, турку, спиртовку, кофейные чашечки в латунных подставочках на таком же подносе, пакет кофейных зерен, бронзовую меленку и принялся священнодействовать. Он тщательно отобрал зерна, бросил их в мельницу и принялся вращать ручку, приговаривая:
Вернулся Боев с пиалой, полной густой желтоватой массы, и кувшином воды, в которой позвякивали кусочки льда. Следом за ним вошел секретарь с большим чайником в руках. Димитров разжег спиртовку, подставил ее под таганок, высыпал смолотый кофе в турку и долил горячей воды из чайника. Затем забрал у секретаря ложечки, воткнул их в пиалу так, что они встали по концам лучей невидимой правильной пятиконечной звезды. Тем временем на столе появились стаканы, которые Христо Боев наполнил ледяной водой.
81
Куусинен Отто Вильгельмович (1881–1964) – советский государственный деятель, руководитель финского коммунистического движения. Долгое время работал на нелегальном положении в Финляндии. В 1934 году находился в СССР, будучи одним из руководителей скандинавского отдела Коминтерна.
82
Лехтосаари Юкка Арндтович (1889–1939) – финский коммунист. В 1937–1938 гг. – председатель коммунистической партии Финляндии. В РИ был арестован в Финляндии и умер в тюрьме.
83
Смесь сливочного масла с медом, подаваемая к кофе. Распространено на Балканах в Сербии, Черногории, Македонии и Болгарии. Название происходит, скорее всего, от турецкого
84
«Мелем кофе, мелем в пыль, сварим кофе всем на радость, всем на удивление, себе – на благо» (