На рассвете мы с Джонни были готовы к отъезду. Шон вышел на крыльцо, попрощаться. Я ехала на странной, маленькой кобылке, которая некогда принадлежала Крашеному, мне казалось, что ей не терпится отправиться в путь, просто чтобы проветриться и размяться. Фиакка ждал неподалеку, склонив голову набок. Лошадь с опаской косилась на него.
— Я очень благодарен тебе за это, Лиадан, — натянуто произнес брат. — Привези ее сюда с собой, если удастся. И скажи Эамону, что мне необходимо с ним поговорить. Тебе придется сообщить ему о смерти Лайама. После этого, он без сомнения, поймет, насколько необходима новая срочная встреча. Союзникам нужно перегруппироваться, и поскорее. Мне предстоит занять собственное место в этом союзе, дай понять, что я не собираюсь идти ни у кого на поводу. Спроси его, согласен ли он приехать сюда и побеседовать со мной. Но в первую очередь, убедись, что с Эйслинг все в порядке.
— Я сделаю все, что могу. Мне пора. Дорога неблизкая. Прощай Шон. Да осветит Богиня твой путь.
— Доброго пути, Лиадан.
Дорога заняла у нас весь день, всю ночь и часть следующего утра. Я постоянно пыталась ехать все быстрее и быстрее и скрипела зубами от досады всякий раз, когда сын просыпался, начинал плакать, и мы вынуждены были снова останавливаться и уделять ему внимание. Я еле подавила гневные возражения, когда начальник моей стражи заявил, что лорд Шон настаивал, чтобы мы остановились на ночлег, по крайней мере, на некоторое время, и чтобы мы в дороге нормально поели. Леди, дескать, нельзя подвергать в пути лишениям, привычным для воинов. И вот они устроили для нас с малышом небольшой навес и стояли на страже, пока я лежала и пялилась в темноту, наблюдая, как на ущербную луну то и дело набегают облачка. Наутро следующего дня мы снова двинулись к Шии Ду, а Фиакка черным крестом летел над нами.
Мы без труда преодолели внешний пост. Охранники узнали меня и моих сопровождающих, носивших белые туники Семиводья с переплетенными торквесами. Они пропустили нас и только удивленно посмотрели на кружащего вокруг Фиакку. У въезда на дамбу нас тоже не остановили. Но один из часовых с сомнением покачал головой и сказал:
— Вас не примут. Он никого к себе не пускает и не сделает исключения даже для леди.
Что-то в тоне охранника подсказало мне, что он не очень доволен таким оборотом дел. Но приказ есть приказ.
Так что мы без помех подъехали к внутренним воротам, ведущим в длинный подземный коридор, что выходил во внутренний двор, окруженный неприступными стенами. Как и раньше, у дверей стояли огромные часовые с топорами в руках и рычащими псами на поводках.
— Назовите себя.
Часовые шагнули вперед, собаки натянули цепи.
— Леди Лиадан из Семиводья, приехала в гости к хозяйке, — произнес начальник моей охраны. — Мы все принадлежим дому Семиводья, удивляюсь, как это ты нас не узнаешь, Гарбан. Мы с тобой всего пару месяцев назад пили в этих самых стенах пиво. Открывай. Леди проделала долгий путь и очень устала.
— Мы никого не принимаем. И никаких исключений.
— Я не уверен, что ты правильно все понял. — Голос моего человека звучал уверенно, рука лежала на рукояти меча. — Леди приехала сюда в гости к своей подруге. Ты сам видишь, с ней маленький ребенок. Это сестра Шона из Семиводья. Если ты сомневаешься, пошли кого-нибудь к леди Эйслинг. Уверен, она с удовольствием примет нас.
— Мы ни для кого не делаем исключений. Это приказ лорда Эамона. А теперь убирайтесь, пока я не спустил собак.
Собаки, казалось, только и этого ждали, ведь Фиакка то и дело пикировал вниз у них перед мордами и взмывал вверх, чтобы снова ринуться вниз с насмешливым карканьем. Джонни проснулся и заплакал.
Я тронула лошадь.
— Я разберусь, — сказала я своим людям. И попыталась использовать тон, которым стал бы в подобном случае говорить Лайам.
— Пошли за лордом Эамоном, — сказала я. — Не сомневаюсь, что он примет меня. Скажи ему, что Лиадан здесь и хочет с ним поговорить. Скажи ему, что я привезла для него важные новости и что я не приму отказа.
— Я, право, не знаю, миледи. Лорда Эамона нельзя беспокоить, он сказал «никаких исключений».
Фиакка пролетел мимо часового. Так близко, что едва не выклевал ему глаз.
— Иди и скажи.
— Да, миледи.
Мы ждали. Эамон не спустился, но через некоторое время часовой вернулся, отпер ворота, и мы проехали мимо хрипящих собак по длинному коридору во внутренний двор. Повсюду нам встречались стражники. «Их столько, — мрачно подумала я, — что хватит на охрану самого опасного из существующих в мире пленников». Глубоко в сердце я знала, что Бран где-то близко. Должно быть, он еще жив и способен на побег, иначе, зачем держать в крепости столько вооруженных воинов? Когда мы наконец выехали на свет, двор оказался битком набит вооруженными людьми, а сам Эамон с мрачным, неприступным выражением лица стоял у входа. Он подошел и помог мне спешиться. Джонни хныкал, птица добавляла к общему шуму резкие крики.