Горю Амари не было предела, когда он нашёл брата. Едва его отпустили, как он бросился на звуки ударов. И увидел в коридоре третьего этажа отца, который избивал Тризнова кулаками. Врач сносил удары стойко, прикрывая собой лежащего на ковре мальчика. Устав, король что-то прорычал и грузно направился прочь. Амари вовремя скрылся за углом. Едва король начал спускаться, как принц бросился к тяжело опустившемуся на ковёр врачу. Тот тяжело дышал, на скуле виднелся кровоподтёк. Но руки уже профессионально ощупывали Ната. Увидев, что стало с братишкой, Амари задохнулся от ужаса и будто окаменел. Весь в кровавых полосах от плети и гематомах, он казался трупом. Разбитые очки валялись рядом, и врач сейчас аккуратно вынул из скулы мальчика осколок стекла.
- Тризнов, - прохрипел Амари, и будто сам в себя нож воткнул, до того больно давались слова. По живому резал вопрос, но он произносил, будто на автомате: - Он жи… живой?
- Проверьте, есть ли место в склепе.
На ковёр упала связка ключей. Амари быстро подхватил её и рванул вниз, за носилками.
Чуть позже он уже сидел у кровати бессознательного братишки, и будто застыл. Тризнов повздыхал и принёс ему горячий шоколад.
- Возьмите. Поддержит силы.
Амари дрожащими руками принял чашку. Край стукнул о зубы. И снова опустилось молчание, пустое, как склеп. Допив, принц отставил чашку. Потом опустил голову, хмурясь от внутренней боли. В голове проносились последние события. Нужно было увести Ната, тогда бы ничего не случилось! Но брат же упёртый! Будто в нём стержень из крепкого металла, который не прогнёшь и не сломаешь просто так. И осознав, насколько они разные, Амари вскинул взгляд на пострадавшего.
- Он ведь… прав, - прошептал принц. – Мы не должны прятаться, - он обхватил себя руками и посмотрел на врача жалобно, понимая свою ничтожность. - Но я боюсь, Тризнов, очень боюсь! А Нат… он такой сильный.
- Далеко пойдёт, - кивнул Тризнов и подсел к Амари. – Если доживёт, конечно.
- А я такой трус… Праматерь, он попытался остановить отца! – Принц схватился за голову. – Почему я так не могу? Если бы я проявил мужество, Нат бы не пострадал!
- Что случилось, то случилось. Никто не может знать, какое поведение верно. – Тризнов осторожно приобнял Амари за плечи. – Нат за своё мужество получил только оплеухи. А вы, не сделав ничего, мучаетесь болью за других.
- Но он спас ту девушку, - тихо выдохнул Амари.
- Стоит ли слуга жизни того, кто может спасти целую страну?
Прижавшись к врачу, Амари крепко задумался над его словами. Целая дилемма, и как бы ни было утопично его желание, Амари хотел спасти всех. Никто не должен умирать за какое-то там светлое будущее. Все должны жить здесь и сейчас. Без страха и боли.
Разве что один человек мог заплатить жизнью за благополучие других, и это тиран. Как жаль, но даже сейчас у Амари не хватило бы мужества подумать, как убить отца. Переубедить, заставить прислушаться – это казалось куда осуществимее.
Они могли лишь ждать и надеяться, что Праматерь сжалится, и король одумается.
***
Нат очнулся совершенно разбитым. Он лежал на боку, и стоило пошевелиться, как тело неприятно заныло. Боль притупилась, будто скрывшись под слоем ваты, и всё же задевала сознание. А от воспоминаний о произошедшем хотелось умереть.
У него впервые нашлись силы избить отца. Пусть король и взял верх, но Нат смог дать отпор. И теперь с ужасом думал, что зло в нём победило. Он становится таким же тираном. Снова не сдержался, не смог убежать и спрятаться. Набросился как сумасшедший и даже по лицу заехал – очки же под ногами как-то оказались.
Сейчас мальчик отчётливо видел лишь свои перебинтованные пальцы, судорожно сжавшие простыню. Дальше всё становилось зыбким, и окна казались двумя пятнами света. Из груди вырвался стон отчаяния. Лучше бы отец его убил. Нат бы тогда перестал превращаться в похожую тварь.
Размышления прервал поспешный стук в дверь кабинета. Тризнов откликнулся. Щелчок замка, и топот.
- Как он, мяу? Он очнулся, мяу?
Сердце подскочило от узнавания, но гложущая душу тоска заставила уткнуться лицом в подушку. Он уже не заслуживал такого друга.
- Тише, - тут же донёсся приглушённый голос Амари. – Имей совесть, иначе будешь дожидаться, пока он в племя не придёт.
Каштан фыркнул. Шаги, тихий стук в дверь. Нат не отреагировал. Подушка понемногу становилась мокрой.
- По-моему, он пытается задушиться, мяу, - глубокомысленное хмыканье. – Эй, Приправыч, я к тебе, мяу.
Слабость придавила к кровати, и хоть дышать становилось всё труднее, Нат упорно не поворачивал голову. Возникла мысль тут и задохнуться. Покончить с бессмысленным и неудачливым существованием. Раздались приближающиеся шаги.
А потом за плечо дёрнули так, что Нат охнул от боли, и тут же оказался на спине, которая немедленно заныла. Над принцем, широко улыбаясь, навис Каштан. Нат устало отвёл глаза, уже ничего не чувствуя в душе.
- А гляди, что принёс, мяу! Это тебе, мяу, - мурсианин протянул ему золотистый значок-кошку.
- Не надо… - голос оказался невероятно слаб, почти стон. – Я сдаюсь. Не хочу больше жить.
У двери послышался судорожный вздох, и мальчик с болью закрыл глаза. Амари, конечно, его жалеет. Зачем, если Нат такой ужасный?
- Воины не сдаются, мяу!
- Я не воин….
- Ещё какой воин, мяу, - тут же принялся убеждать друг. – Обзавёлся за день кучей шрамов, мяу! Ты добился большой чести, мяу!
- Чести? – С болью прошептал Нат. – Воины сносят удары стойко. Они не поддаются злобе. Я так опозорился…
- Ты же её спас, - не удержался брат, быстро подходя. – Да ты представляешь, какое мужество – подойти к тому, кто утратил остатки человечности, не побояться вступиться за слабого? Ты действительно воин! Только они настолько сильны духом!
Его голос дрожал от волнения и еле сдерживаемых слёз. Нат открыл глаза и потрясённо взглянул на Амари. Тот не удержался и шмыгнул носом. А потом порывисто обошёл кровать и упал на колени. Руки дёрнулись к его перебинтованной кисти, но замерли – только бы не причинить боль.
- Прости, братишка. Если бы я вступился за неё, ты сейчас был бы цел…
Стало не по себе, едва Нат представил, что на его месте мог быть Амари. Лучше пережить унижение снова, но только не это!
- Ты… что, - он в ужасе уставился на плачущего брата. – Лучше пусть меня бьют, но лишь бы тебе больно не было!