- Так ты с ними заодно? На троих украденное поделили?
Глаза здоровяка округлились.
- Да вы что! Когда я нечестно поступал?
- Смотрю, много мне придётся работников сменить. Это же надо: грабят средь бела дня, да ещё наговаривают!
- Так, без ругательств, - поспешно осадил Нат. – Клавдия, а вы помните, что было месяц назад? Когда Серафиме нужно было заполнить журнал?
- Э, Ваше Высочество, - бабка с усмешкой покачала головой. – Мне б вспомнить, шо утром было. А вы: месяц!
Принц тяжело вздохнул. Негусто. Больше всего он опасался, что осудит невиновного. И зачем только начал этот самоуправный суд? Порывистость – плохой помощник. Нужно было передать дело Амари, а не играть героя.
Итак, с одной стороны утверждали, что виноваты Костя и Сима. Против них был один свидетель, равно как и один против директора. Не нравилось Нату выражение лица Василия, но приговоры по неприязни выносил только самодур. Надо было мыслить логически, исходя из показаний. И отбросить в сторону симпатии и надежды. Если виноват Костя, то как бы он ни смотрел, ему грозит справедливое наказание. Пусть даже после этого они останутся врагами на всю жизнь.
После пораженческих мыслей в голову пришла тревожная мысль: а что делать дальше? Как вычислить нечестного? Спасением пришло воспоминание о герое книжной серии, детективе Котикове. Вот кто щёлкал трудные задачки как орешки!
« - Зачастую люди сами себе становятся врагами», - говорил детектив.
Можно было опереться на надежду о непроработанной версии. А значит – устроить быстрый допрос и надеяться, что кто-нибудь оговорится. Принц выдохнул и кашлянул. Когда Котикову надо было подумать, но молчание грозило последствиями в виде перепалки оппонентов, он произносил отвлечённые фразы. Самое время.
- Хорошо. Поскольку всё неоднозначно, я задам больше вопросов. Господин Крылов, что было в том письме?
- Так… в каком?
Он замешкался, и Нат взял это на заметку.
- Серафима, журнал лежал так же, когда вы вернулись?
Он и сам мало понимал, к чему приведут его беспорядочные расспросы. Но альтернатив не было.
- Да…
- Василий, вы ведь боитесь лишиться работы?
- Д.. да, - опешил тот.
- А если бы вас поймали на нечестности и бросили в темницу?
Вот и ещё интересная мысль: проверить, правду ли он говорил.
Мужчина побледнел.
- Ваше Высочество… - и вдруг рухнул на колени. – Пощадите!
- То есть вы солгали?
Надо же, было столько идей – и допрос так резко завершился. Если только… его не запугал сам Нат.
- Я… я не хочу лишиться работы, а он обещал что... ох, мне конец, - Василий ударился лбом об пол.
Повисла тишина. Директор начал медленно вставать из-за стола, а Нат шагнул вперёд… и сам рухнул на колени от боли в лодыжке. Стон застрял в горле, юноша сделал вид, что так и хотел поступить.
- Расскажите подробно. Вас никто не тронет, даже если это вы всё украли. Сознаетесь чистосердечно – я подумаю над смягчением наказания. Только честно.
- Ваше Высочество! – Нервно окликнул директор. – Вот вы и вычислили вора! Василий, сознайтесь, и расстанемся мирно. Не будете же вы лгать в лицо принца?
- Вот именно, - Нат аккуратно поднял работника, и они оказались лицом к лицу.
На лице Василия теперь отражался явственный страх, будто он уже стоял перед виселицей. Этак он что угодно наговорит, и Нат быстро продолжил:
- Константин украл деньги.
- Да не смог бы… - сдавленно пробормотал несчастный.
- Серафима пошла на почту?
- Не знаю… с конвертом.
Василий будто застыл, и смотрел отрешённо. Он уже простился с жизнью.
- Директор взял журнал.
- Ваше Высочество, он с ума сошёл! – Директор попытался подбежать, и Нат резко обернулся к нему.
Но полный возмущения взгляд прошёл в никуда: Крылова перехватил Фрейзен.
- Так, а вот это любопытно. Говори, Василий.
- Взял... и велел молчать, когда я спросил, что с журналом… ох, любопытство треклятое…
В голове Ната молнией пронеслось озарение. Ну как он раньше не подумал! Устроил цирк, а мог сделать всё тихо.
- Крылов, - принц обернулся на замершего директора, которого держал банкир. – У вас должна быть банковская книжка. Покажите. И дайте журнал.
Душа возликовала, а потом ухнула в пропасть. Нет чтобы подумать! Вообразил себя рыцарем в белом плаще. Теперь вот Василию плохо. Но извиняться было рано – сначала дело!
- Помогите подняться.
Работник с таким же отрешённым видом подставил плечо и удержал тяжесть руки Ната. Директор ловил ртом воздух.
- Прошу прощения?
- Вашу банковскую книжку. Я ведь могу взглянуть? Или передать это дело Амари?
- Но она не здесь!
- Так сходите за ней. Или мы с мистером Фрейзеном просмотрим банковские отчёты?
Крылов побледнел и, отойдя к столу, достал из ящика требуемое. Нат скакнул к столу, уже не в силах опираться на травмированную ногу. Надо же, как не повезло.
Даты одного зачисления и поступления – последнюю указал Фрейзен, он день в день приносил радийки – совпадали. И в колонке чётко была обозначена цифра: тридцать тысяч радиек.
Нат быстро перелистнул на первую страницу книжки и сверил почерки в ней и журнале. Они совпадали.
- Что вы можете сказать в своё оправдание? – Тихо спросил принц.
- Что он вор! – Не сдержался Костя, вскакивая. – Как вы могли?
Директор рухнул на стул.
- Это… это не то, что вы подумали…
Его голос затих под пристальным, яростным взглядом Ната. И мужчина не выдержал.
- Да, я украл деньги! Что, в темницу меня бросите? Ну и на кого оставите фонд? Что вы вообще за цирк здесь устроили?
Его крик резанул по ушам. А в глазах плескались отчаяние вперемешку со смелостью: будто загнанный зверь. Он сам же и отмёл все сомнения. Как говорил Котиков, человек нередко себе враг.
Глаза Ната застлала пелена ярости.
- Да что вы себе позволяете! Видать совсем помешались, так разговаривать с принцем! Вы, уважаемый директор, воруете да ещё и так унижаетесь перед подчинёнными! Вы смешны!
Его крик отразился от стен, и стих, когда принц умолк. Из горла рвалось хриплое, учащённое от волнения дыхание.
- Нат, ты прямо как Филипп I, - раздался позади голос Кости. Парень стоял в двух шагах, приобнимая за плечи поднявшегося Василия. – Возьми себя в руки. Ты призывал смотреть на тебя как на другого человека, старался быть непохожим на покойного короля. А теперь поддаёшься злобе.
Нат цокнул языком, досадливо отворачиваясь. Неужели ему нельзя проявить возмущение? Он не просто так кричал!
Видя его недовольство, все вспоминают короля, будто тот поселился в младшем сыне. Хотелось кричать от безысходности, бить посуду и выть. И самое ведь противное: он больше походил на отца, чем брат – достался же цвет глаз Филиппа I! Только блёклый, водянистый. Будто Нат ещё хуже.
Злость придала сил, и он прошагал к двери. Резко обернулся на пороге и отыскал взглядом Василия. Нельзя было просто о нём забыть, как бы ни хотелось поскорее уйти.
- Благодарю за показания, - его голос был сдавленным. – Я ничего вам не сделаю, и если посмеют другие, дайте мне знать.
А потом ткнул пальцем в директора.
- Я не буду ходатайствовать о вашем увольнении только потому, что каждый заслуживает второй шанс! Но ещё одна выходка – и вы вылетите отсюда!
Он вышел, хлопнув дверью. И вся злость вдруг слетела, как снег под порывом ветра. Осталась лишь давящая тоска. Нат остался один на один с собственными мыслями. За дверью послышались негромкие голоса, и принц прикусил губу. Конечно, обсуждают его поведение.
«Да пошло оно всё!».
И он рванул вниз по лестнице.