– Потому, – сказала я. – Как же я тебе что-то показать могу если я за стены этого склепа даже выглянуть не могу?
– А ты расскажи. Не боись, я тебя здесь не брошу! – Гаврила по-своему перетолковал мои сомнения. – Тележку подходящую найду, погружу туда вас с Сергеем и отправимся мы потихоньку-полегоньку в ваши края. По пути потайки буду находить, вы там отдыхать станете от кручени карачунной – так и доберемся…
И тут вдруг великий мыслитель по имени Серега Дмитрич, который истомился в молчании, потому что никак не мог вклиниться в нашу беседу, решил проявить свою осведомленность:
– Так ведь не надо тележек! – объявил он. – Это же здесь рядом – дорога прямо в заборе!…
– Молчи, сволочь! – прошипела я.
– Да? – не поверил Гаврила.
– А чего молчать? – удивился Серега. – Все равно по ней Олежик придет!
– М-м-м… – взвыла я, сжимая кулаки в бессильной ярости.
– Ах ты, шельма! – восхитился Гаврила. – А я уж тут уши развесил… Значит, есть у вас другая потайка, где пащенок шагировский отсиживается! То-то я не могу сообразить: какие такие дальние края без пустохляби из которых вы вдруг только вчера явились? Ну, хитрюга!…
– И чего ты добился? – горько спросила я у Сереги. – Этот лыцар местный пойдет сейчас и убьет Олега! Ты этого хотел?
– Как убьет? Зачем? – всполошился Серега. – Как это – Олежика – и убить??
– А так! Чем ты слушаешь? Нам Гаврила об этом все время толкует: убью, убью! Один ты никак этого понять не можешь! Знаешь, как легко твоего Олежика убить? Очень легко! Хрясь по голове – и готово!
– Ты, Елена, не кипятись… – примирительно начал Гаврила.
А я вдруг подумала: а чего мы ждем? Нас двое, а он один! И закричала:
– Серега! Хватай его сзади! Вали!
Дмитрич вскинул голову, на секунду замешкался, но все-таки кинулся на Гаврилу. Правильно я рассчитала – мой приказ для него, недавно вылупившегося цыпленка, был почти материнским квохтанием и обсуждению не подлежал. Ошиблась я в другом. Вопреки олеговым объяснениям я все-таки воспринимала Серегу как продолжение Мамонта. И верила, что в критический момент все его бандитские рефлексы, дремлющие до поры до времени, проявятся. Что позволит лихо расправиться с любым «лыцаром».
А они не проявились. Вместо того чтобы запросто вырубить противника каким-нибудь гангстерским приемчиком, наш Дмитрич почти вразвалочку проковылял ко все еще недоумевающему Гавриле, и не придумал ничего лучшего как обхватить его за пояс.
Ну руки-то у него, конечно, не слабые. Он не только хорошо стиснул врага, но даже умудрился приподнять над полом. Со стороны это было даже забавно – что-то вроде пародии на греко-римскую школу борьбы. Только вот что дальше делать? Этого Серега придумать никак не мог. И держал Гаврилу на весу в течении долгих секунд – пока тот не сообразил как-то извернуться и схватить Дмитрича за шею.
Дмитрич удивился, разжал руки и принялся бестолково карябать пальцы Гаврилы, пытаясь ослабить хватку.
– Ах ты, гад! – подскочила я сзади к лыцару и замолотила кулачками по его могучей широкой спине.
Он даже не оглянулся на меня. Деловито додушил Серегу, и когда тот подогнул колени, кулем валясь вниз, бросил беспомощное тело и переключился на меня.
В одно мгновение я была подмята, повалена на пол и прижата так, что не могла шевельнуться. Гаврила оказался очень тяжелым и вовсю использовал это свое качество для моего почти полного обездвиживания.
– Умертвить меня хотела? – с интересом спросил он.
– Связать! – выдохнула я с ненавистью. – Что б ты глупостей не наделал!
– А ведь теперь я точно наделаю… Глупостей… – бархатным тоном сообщил он, и я ощутила некие перемены в его теле.
Поскольку оно было плотно прижато к моему, то любые изменения в этом теле чувствовались сразу. Тем более появление чего-то нового, дополнительного. А тут мои бедра безошибочно выделили некую лишнюю деталь, возникшую вдруг между его ног. Твердеющую и увеличивающуюся. Она давила все сильнее. Видимо причиняя неудобства и самому Гавриле. И он принялся неловко сучить ногами, устраиваясь получше… И при этом усиленно расталкивая в стороны мои ноги.
– Гаврила! – строго сказала я. Очень строго, хотя мой голос предательски дрогнул, приобретая визгливые интонации. – Гаврила! Ты что! Опомнись!
– Сейчас, моя лапочка, скоро все будет хорошо, просто отменно…
– Гаврила! – отчаянно завопила я. – Перестань немедленно!
Краем глаза я видела, что Серега приходит в себя, шевелится, но все это происходило так вяло, неспешно… А жилистые руки лыцара уже вовсю бродили по моим бедрам, торопливо задирая наверх подол.
Я безуспешно пыталась столкнуть с себя это жадное, распаленное тело, лихорадочно отпихивала массивные плечи, нависающие над самым моим лицом, царапала рубашку на спине – но он этого кажется даже не замечал.
– Гаврила, не надо, – почти плача умоляла я.
И вдруг он замер на мне, чутко прислушиваясь. К чему-то далекому, почти неслышимому. Кажется, то был хлопок двери.
Кто-то бродил, открывая и закрывая двери – может, в тронном зале, может, еще дальше.
– Помогите – заверещала я.
– Дура, – зло шикнул Гаврила и зажал мне рот ладонью. Ладонь была такая широкая и твердая что ее даже укусить не удавалось. Оставалось только придушенно мычать.
А дверь хлопнула ближе.
Гаврила бесшумно отпрыгнул от меня – быстро и неслышно, как огромный дикий кот. Молниеносно затянул веревку на поясе штанов, выхватил короткий меч. Или длинный нож. Вороненый клинок тускло блеснул чернью.
И откуда этот клинок взялся? Сколько мы болтали с Гаврилой – и ругались, и угрожали друг другу, даже нападали!… Но своего оружия он ни разу не достал. И даже намеком не дал знать, что оно у него есть.
Я тоже вскочила, поправляя юбку отбежала в свое любимое укрытие – за кромку бассейна. Краем глаза отметила, что Серега все еще пытается встать на четвереньки, очумело мотая головой.
Признаться, я оказалась в затруднении: что делать дальше? Кричать, звать на помощь? А вдруг сюда идет вовсе не Олег, а враг пострашнее даже Гаврилы, несмотря на все его сексуальное возбуждение? Кто ж знает обитателей этого песочного мира? Вон как всполошился лыцар – и про даму забыл, и про похоть, за ножичек схватился!
Но если это все-таки Олег? Не знаю, как он мог найти нас, но вдруг? Тут-то его и подстережет Гаврила! Он уже притаился возле двери, приготовился! Хорошо если просто схватит мальчишку, а если убьет?…
Дверь с тихим шелестом открылась, и Гаврила с диким криком выпрыгнул из-за стены. Но в пустоту – в открывшемся проеме никого не оказалось. Один мрак. Да нетоптаный песочек, освещенная полоса которого уходила в глубину темной комнаты.
– Олег! – не выдержала я. – Тут Гаврила! – Боже, что я несу? Откуда Олегу знать про Гаврилу? – он дурак, он хочет тебя схватить! Или убить!…
Лыцар, выставив клинок, осторожно ступил на песок. Он вглядывался в темноту и это было довольно глупо – что можно в ней увидеть, если глаза привыкли к свету? Не слишком яркому – к свету маленьких лампадок, но все-таки!
До моей руки что-то дотронулось. Черное, блестящее, осторожное. Взвизгнув, я отпрянула – но это была всего лишь рука. Ртутно-переливающаяся мальчишеская рука. Одна рука, совсем без продолжения.
– Олег!… – с облегчением простонала я. Ну кто же еще кроме этого маленького шалопая может так лихо разбрасываться своими конечностями? Да еще прятаться в ртутную оболочку скафандра? Хотелось бы верить, что этот скафандр сможет защитить Олега и от удара ножом…
Гаврила все еще стоял, напряженно таращась во мрак, но участь его была предрешена. На крики глупой девки (мои то есть) он не счел нужным обратить внимания – а напрасно! Ртутная рука, погладившая меня, исчезла – и тут же материализовалась за спиной озирающегося лыцара. Да не одна, а вместе с такой же черно-блестящей ногой. Вот эти две конечности вместе и напали на ничего не подозревающего Гаврилу.
Рука схватила лыцара за шиворот и резко дернула. А нога в это же время точным ловким ударом подсекла пошатнувшегося Гаврилу сзади – под коленки.
Результат всего двух этих движений оказался поразительным: бывалый лыцар не удержался, потерял равновесие и грохнулся навзничь. Гулкий стук затылка, встретившегося с мраморным полом, возвестил о прекращении боевых действий. Короткий вороненый меч выпал из разжавшейся лыцаровой длани, жалобно звякнул и остался лежать в сторонке.