А ведь белого песка, и правда, на лавовой реке было не много. Его сахарные полосы припорашивали каменный поток как-то неуверенно, оставляя большие прогалины. Странно – ведь даже по склону местной Фудзиямы, насколько я помню, пустохлябь взбиралась более целеустремленно и уверенно!
– Значит, надо посмотреть поближе, – подал голос Олег и бодро запрыгал вниз.
– Ой, тяжко мне… – простонал Семен, вновь заворочавшись на тележке. – Пришли мы аль нет? Куды мы… – и снова распластался неподвижной грудой мяса и костей. Спир его соскользнул с головы и теперь суетливо дергался, не прекращая попыток вновь дотянуться до головы бывшего лыцара.
– Да прекратите вы мучить человека! – возмутилась я. – Аркадий Викторович! Оттащите свою тележку с этой блуждающей потайки! А то ее вспышки так бьют по нервам – сама знаю, каково это приходить в себя после кручени… Лучше уж в ней, проклятой, лежать до поры до времени – до окончательного оживления…
Аркадий Викторович торопливо выполнил мою просьбу, скатил тележку с гладкой площадки на лавовый натек. Кстати, ни он, ни Гаврила на этот раз не лишились своих скафандров. Видимо, временное просветление физических параметров этой непостоянной потайки, которое позволило спиру Семена на какое-то мгновение дотянуться до его головы, это просветление не произвело впечатления на гривны наших лыцаров. Или было слишком кратковременным. Или совсем слабым.
– А ведь здесь, внизу, похоже – пустота! – негромко сообщил Олег. Он склонился над гладкой лужей с обломком лавы в руке. – Слышите? Когда стучишь, то по-разному отзывается. На пятне звук гулкий, а рядом – глухой.
– И вправду так! Истинно князь глаголит! – восхитился Клементий.
– Посмотреть бы что эта пустота скрывает… – покачал Олег головой.
– Князь… – осторожно подал голос Матвей. – Тут вроде как дырка сбоку…
Он тоже спустился вниз вместе с Клементием, и теперь обходил моргающую потайку по периметру.
Одна я оставалась наверху – на матвеевой тележке. Как квочка на насесте. Что ж мне – не сидеть же одной? Тем более там некая дырка обнаружилась… Пришлось ковылять вниз.
Дырка была не слишком широкая – как нора. Не знаю какого животного, но человеку пролезть можно. И хотя темная прогалина ее отверстия открывалась среди водоворотов застывшей лавы, но шла она явно со стороны гладкой лужи. И, судя по оплавленным краям, ее жерло было результатом выхлопа каких-то газов, некогда поднявшихся из глубины огнедышащего потока.
Матвей посторонился, уступая место Олегу. Тот встал на колени, заглянул в непроглядную темень скважины. Покачал головой. Сообщил, поднимаясь:
– Гаврила, придется вам с кем-нибудь поискать в округе что-то не совсем сгоревшее. Потому что без факела туда соваться нечего. Кто составит компанию моему воеводе?
– Я пойду, – тут же откликнулся Клементий, который изо всех сил старался быть полезным.
– Хорошо, – кивнул Олег.
– Ты собираешься лезть туда прямо сейчас, ночью? – забеспокоилась я.
– Но ведь там все равно темно – независимо от того какое время суток на поверхности! – резонно заметил Олег.
– Знаю я один лесок недалече… – задумчиво сообщил Гаврила. – Даже не лесок. То был, верно, сад… Там и домишко какой-то сохранился. Туда и сходим. Авось все для факелов и отыщется!
– А я все-таки считаю, что сначала нужно передохнуть, – упрямо заявила я, присаживаясь на высоко вскинувшийся гребень лавовой волны.
– Разумно, – одобрил Олег. Улегся рядышком и сообщил Гавриле с Клементием. – Мы будем ждать вас. Постарайтесь вернуться раньше чем опустится самая глухая темнота.
Но наши посланцы вернулись уже далеко за полночь.
Довольные, что выполнили приказ князя – мы сначала услышали их веселые разговоры-переговоры, а потом уже увидели светлячки факелов, которыми они освещали себе путь.
Мы к тому времени успели уже хорошо вздремнуть, а поскольку голод в скафандрах по-прежнему никого не мучил, то при появлении источников света, все взбодрились, и, как один, готовы были изучать внутренности лавового потока.
Но княжеский приказ чуть остудил всеобщий энтузиазм:
– Первыми пойдем мы с Еленой. И с нами Матвей. Он – око государево, все должен видеть. Вы же оставайтесь сверху и внимательно следите. Вдруг нас завалит. Или еще что случится. Не знаю что, но очень рассчитываю на вашу помощь. Да, лыцар Ларионов?
– Жизнь положу, но вас выручу! – истово вскричал Гаврила, польщенный высоким доверием.
– Вот и славно. А мы пошли.
Вернее – поползли. Мне это жутко напомнило наше ползанье в пещере под разрушенным Киршагом. Только над головой была не угроза лишиться затылка, а просто каменная твердь, о которую так неприятно было ударяться, и ползти приходилось не вверх, а вниз. Кровь приливала к голове, стучала в ушах… И вообще я быстро вспомнила о некой разновидности средневековых пыток, когда жертву подвешивали вверх ногами. Жертвам было очень неприятно – и я их чувства сейчас очень понимала…
Олег, ползущий первым, что-то пытался освещать себе, но нам с Матвеем доставались только неверные блики. Впрочем, по сторонам рассматривать особенно и нечего было – нора как нора. Оплавленная. В меру гладкая. С какими-то вовсе нам не нужными изгибами. Что за странные газы? Нет, чтоб подниматься вверх строго по прямой – так они еще и петляли!… Дорогу запутывали, что ли?
– Ох!… – неожиданно выдохнул Олег и его ноги вместе с отблесками факела внезапно исчезли из моего поля зрения.
– Что, князь? Что стряслось? – заволновались наверху.
– Все нормально, – сообщил Олег. А нас, идущих следом, предупредил. – Здесь довольно резкий обрыв. Как в колодец. Но не высоко, не пугайтесь.
– Ух! – сообщила я, скатываясь в этот самый колодец.
Олег пытался меня подстраховать, но я только смяла его худенькое пацанячье тельце, обрушившись сверху.
– Лучше б ты просто в сторонку отошел, джентльмен! – зло сказала я, стараясь побыстрее выбраться из той кучи-малы, которую мы с ним устроили. Ведь ожидалось прибытие третьего разведчика недр. А уж он потяжелее меня будет – придавит так придавит!
Мы едва успели отползти, как сверху по желобу, оставленному неведомыми газами, свалился и Матвей. Впрочем, он успел сгруппироваться, как падающий кот, и успешно приземлился на передние лапы… тьфу! На руки, конечно.
И тут же вскочил, осматриваясь.
Я тоже решила оглядеться. Раз уж все равно сюда попала. (Шутка…)
Это было помещение. Наверняка – помещение! Ровный пол, застланный чем-то мягким, похожим на синтетический ковер. Свод, невысоким куполом уходящий вверх. Металлические тяжи опор, удерживающие этот свод.
Правда, и опоры, и сам свод находились в довольно плачевном состоянии. Металл изогнулся как от непомерной тяжести. Купол (первоначально, видимо, яичной матовости) изобиловал темными натеками лавовых прорывов. Часть лавовых «капелек» (каждая не меньше центнера весом) плюхнулись и на пол, изрядно повредив ковровое покрытие. Оно не загорелось, а как бы сплавилось, образуя вокруг застывших каменных валунов синюшные круги – подобие тех, что бывают вокруг глаз от хронического недосыпания.
Колеблющийся свет факела осветил и еще кое-что. Но этому я уже не могла дать названия.
Справа от лаза, через который мы сюда проникли, лавовый поток протаранил не только стенку купола, но и нечто, скрывавшееся за ней. Это нечто частично вывалилось в комнатку. И теперь громоздилось мусорной кучей каких-то ячеистых кирпичиков, толстых трубочек-проводов, полых в местах разрыва, разноцветных зернышек самого разного калибра – от крошек с булавочную головку до горошин величиной с ноготь.
Я в первый момент решила, что вывалившиеся куски – это просто фрагменты структуры стены. Затейливые такие, но чего только в стены не накладывают, какого мусора!… А потом обнаружила, что и бесформенная куча, и сам разлом, из которого она вывалилась, вовсе не мертвы. По крайней мере – не совсем мертвы. По ним перебегали туда-сюда искорки огоньков, временами какой-нибудь из ячеистых кирпичей вдруг менял цвет, наливаясь зеленой или фиолетовой переливчатой волной. А потом гас, передавая световую эстафету следующему кирпичу. Или не передавая.
Эти агонизирующие всплески были чуть интенсивнее в районе пролома стены, но иногда, время от времени затрагивали даже аморфно-хаотичную кучу на полу. Когда это случалось, то среди раскатившихся горошинок и бусинок намечалось вялое движение. Они вроде бы пытались как-то сгруппироваться, составить непонятный рисунок… Но активная фаза быстро завершалась, и все с тихим шелестом возвращалось на свои места.