Станислав вышел на перрон. Несколько штатских и три немца ждали поезд на Ровно и когда объявят по радио на немецком и украинском языке о его прибытии. Солдаты при виде унтер-офицера, щелкнув каблуками, отдали ему честь. Станислав козырнул в ответ. Семафор пополз вверх, и пассажиры начали собирать свой багаж. К станции, сигналя, подошел пассажирский поезд. Из него высыпали деревенские бабы с кошелками и узлами, закутанные в шерстяные платки. Вылез из вагона какой-то офицер войск СС. У станции его уже, наверное, поджидал автомобиль. Вот он проходит мимо, необходимо козырнуть. И снова перрон опустел. Больше здесь ничего не выстоишь. Зайти опять в зал ожидания? Снова накачивать себя пивом? Нет уж, увольте, с него хватит. Можно, пожалуй, прогуляться перед вокзалом.
На улице обычная суета: проезжают воинские грузовики, громыхают крестьянские подводы, снова двигаются люди в направлении станции. Неожиданно вынырнул зеленый фургон с жандармами, остановился перед зданием вокзала. Около тридцати жандармов выскочили на улицу с автоматами, с низко надвинутыми на глаза касками, некоторые в полном боевом снаряжении. Быстро разбились на группы. Одна направилась в направлении перрона, остальные окружили станцию. Кажется, это именно то, ради чего он здесь находился. Станислав поспешил за первой группой. Жандармы выгоняли пассажиров с перрона.
Станислав протискивался через отходящую толпу, но в этот момент один из жандармов преградил ему дорогу.
— Герр фельдфебель, прошу вас пройти в зал ожидания.
— Я вас не понимаю. Что это значит?
— Через четверть часа вы сможете сюда вернуться.
Станислав изобразил возмущение.
— По какому праву?! — повысил он голос. — Я немецкий унтер-офицер, а вы обращаетесь со мной, будто я украинец…
— Мы здесь по делу высочайшей важности, герр фельдфебель. Прошу нас правильно понять.
— Здесь нечего понимать. Это оскорбительно для немецкого солдата. Я должен буду подать на вас рапорт в штаб.
Жандарм также заговорил на повышенных тонах.
— Прошу вас не настаивать. Есть приказ всем покинуть перрон. Я сожалею, что вы должны присоединиться к этому сброду, но есть указание выпроводить с перрона, если потребуется, даже генерала. Через минуту сюда должен прибыть специальный поезд.
Станислав еще раз попробовал возразить.
— Что это за поезд, из-за которого унтер-офицера убирают с перрона? Мне посчастливилось стоять на перроне, когда прибыл сам фюрер, и никто не посмел мне сказать, что я лишний. Вы сами уже не знаете, кого следует, а кого не следует подозревать.
— Дело касается безопасности армии, герр фельдфебель. Прошу подчиниться, иначе мы будем вынуждены применить силу.
Станислав понял, что больше ничего не добьется. Дальнейшее его упорство к добру не приведет. Всех штатских загоняли в зал ожидания. Он прошел несколько шагов вслед за ними, но перед самым входом свернул вправо. Пройдя вдоль здания вокзала, через выход для прибывающих пассажиров вышел на улицу. Поверх низкой ограды и через открытую калитку он мог видеть бо́льшую часть станции. Полный обзор ограничивали вокзальные постройки и разросшиеся кусты сирени. Жандармов расставили вдоль железнодорожного полотна, с обеих сторон.
Послышался тяжелый перестук колес. Поезд надвигался на перрон, словно огромное безмолвное животное. Не было ни объявлений о его прибытии, ни гудков. Паровоз тянул за собой вагоны почти бесшумно. Казалось, что он затаил извергающее пар дыхание Прибывавший состав осторожно, метр за метром, притормаживал. Крытые товарные вагоны с будками для охранников проплывали мимо, как на заводском конвейере. На задымленных, темно-красных досках технические данные и сокращенные названия городов, к которым были приписаны вагоны: Бремен, Гамбург, Мюнхен… А рядом свежей белой краской… да, конечно, та самая буква: «зет», «зет», «зет»… На одном из вагонов даже два раза: «ZZ». Другая маркировка или просто чрезмерное усердие того, кто их выписывал?