Выбрать главу

— Я думаю, что такой человек, как ты, должен работать в самом рейхе, — произнес он неожиданно. — Когда-то я сам надеялся… если бы только не этот чертов язык. Он всегда мне давался с большим трудом. Да, то, что ты рассказал, звучит убедительно. Даже более чем… — он защелкнул крышку часов. — Ну, хорошо. Покупай, наконец, эти часы. Ты, наверное, еще не совсем поистратился?

Станислав вытащил пачку банкнотов, пересчитал и положил на столик. Удивленный таким неожиданным поворотом их беседы, он смотрел, как его шеф с хорошо разыгранной жадностью сгребает со столика свои собственные деньги.

Вскоре после этого случилась история с венграми. В течение нескольких дней Станислав приезжал к ним утренним поездом. Слезал на небольшом полустанке и спускался к берегу протекающей рядом речки. Страстный рыболов-любитель. Никогда до этого он не занимался рыбной ловлей. Не умел даже насадить на крючок приманку. Научил его этому несложному искусству Музалев. Рыбалка Станиславу даже пришлась по душе. Трепыхающаяся на натянутой леске рыба давала новые, не известные ему дотоле ощущения.

Ну и сам мост. Два железных пролета на высоких бетонных быках. Он прятался в их глубокой тени от палящих лучей солнца. Никто не осмеливался его здесь тревожить. Однако двое часовых, с которыми он пытался заговаривать, доложили своему командиру о нем. И уже в первый же день под вечер появился офицер. Вроде бы во время обычной проверки постов случайно на него наткнулся. В поведении офицера он сразу же почувствовал некоторую подозрительность. Тот неторопливо приближался к стоящему на берегу Станиславу.

— Я восхищаюсь вашей храбростью, — сказал он по-немецки. — Вы здесь совсем один, а ведь рядом, в лесу, советские партизаны.

Станислав возразил, что он совсем не такой уж храбрый и выбрал это местечко лишь потому, что поблизости есть мост, а поскольку каждый мост, как правило, хорошо охраняется, то ему здесь нечего опасаться. Офицер улыбнулся и посмотрел на вращающийся в водовороте поплавок.

— Поймали что-нибудь?

Станислав вытащил из воды садок с довольно крупной плотвой.

— Пожалуйста, ужин на двоих! — помахал он садком. — Рыбалка — это самый лучший отдых после грохота русской артиллерии. К сожалению, мой отпуск скоро заканчивается.

Офицер успокоился. Сам он говорил довольно бегло по-немецки и должен был, несомненно, отметить безукоризненный акцент Станислава.

— По инструкции никому нельзя находиться под мостом, — сказал он, — но для вас мы сделаем исключение. Желательно, однако, чтобы больше никто вас здесь не заметил. В противном случае у меня могут возникнуть неприятности. Вы, разумеется, понимаете, что я имею в виду?

Станислав прекрасно все понимал. Он поблагодарил и сказал, что в знак признательности охотно поделится уловом. Тем более что ему все равно негде поджарить рыбу.

— Можете это сделать у нас, — сказал офицер. — Мы имеем очень неплохого повара. Дайте ему вашу рыбу, и он поджарит ее на сковороде.

— С удовольствием. Позвольте вам также предложить…

Венгр позволил. Они здесь умирают от скуки. Отдельный венгерский взвод, который забросили куда-то к черту на кулички. Война и скитальческая жизнь им уже осточертели, и они тосковали по дому. Совместный ужин с прибывшим с фронта в отпуск немецким офицером вносил разнообразие в их невыносимо нудную жизнь. Станислав провел с ними несколько вечеров. Вернее с поручиком Самушей из Дьора, который вел себя чрезвычайно тактично, сохраняя в то же время по отношению к нему некоторую дистанцию. До войны он был служащим какого-то банка. От души сожалел, что Станислав не разбирается в тонкостях финансовых операций. Для него не существовало более захватывающей темы для беседы, но здесь, к сожалению, ему не с кем об этом поговорить. Война. Сейчас идет подсчет только на убитых и раненых. Самушу мобилизовали в армию как резервиста, когда он уже давно позабыл о том, что когда-то был офицером. Если бы венгры не рождались сразу со шпорами, из него наверняка не получился бы хороший солдат.

Уже на второй вечер Самуша обратил внимание, что герр Дроппе не похож на типичного немца. Он прямо сказал Станиславу об этом: «Вы не произносите тостов за фюрера и не долдоните без устали о победе. И правильно делаете. Разве не лучше выпить за семью? За жену и детей, которые дома истосковались, думая о нас? Фюрер вполне может обойтись и без нас. А если даже и не сможет… в истории уже столько было разных фюреров. Может быть, я сказал что-нибудь лишнее? Надеюсь, герр фельдфебель, вы не будете за это в претензии на меня? Я очень уважаю немцев, но Гитлер — это совсем другой вопрос. Он привносит в эту войну ненужную жестокость. Война сама по себе достаточно жестока. Она страшна и без демонов устрашения.