— Люся, что произошло? — Но она не могла выдавить из себя ни слова. Лишь молча сжала его пальцы. Станислав притянул ее к себе. — Пойдем, у меня свободное купе.
Люся безропотно пошла за ним. Он запер дверь купе, в котором, кроме них, никого не было. Обняв ее, он почувствовал, как она дрожит.
— Что с тобой? Куда ты едешь?
Она с трудом хватала воздух.
— До Славуты… К доктору Леонову.
— Что случилось?
— Ох, Станислав… Они расстреляли всех наших врачей…
— Врачей? Почему?
Вагон швырнуло на повороте. Люся судорожно схватилась за него.
— Фон Графф… Их поставили у барака и расстреляли. Я видела это собственными глазами. Видишь ли, упало бревно… И придавило ему ногу.
— Фон Граффу?
— Нет, одному пленному. На стройке новых бараков. Его доставили, конечно, в лазарет. И доктор Яковлев, тот, который приходил к тебе, когда ты был болен, наложил ему гипс. Не знаю, слышал ли ты… В последнее время из лагеря выпускали тяжелобольных и инвалидов. С этим гипсом у него был шанс выйти на свободу. Но кто-то, видимо, донес. Ну… о том, что с этим бревном все совсем не так. Потому и нагрянул фон Графф… со всей своей свитой. Даже Борбе был бледен, как мел. Он сам и снял этот гипс. А под ним ничего не оказалось… понимаешь, здоровая нога. Переломом кости там и не пахло. Я думала, что фон Графф прикажет нас всех расстрелять. Он орал, что сделает это, — Люся снова начала хватать воздух. — Они сразу же стащили с коек всех с гипсом. И штыками, представляешь… прямо в этот гипс. Поразбивали его вдребезги… результат был известен заранее. Все как один здоровы, никаких повреждений, никаких травм. А Федор Федорович за день до этого внес их всех в список выпускаемых из лагеря. И Борбе уже поставил под ним свою подпись. Поэтому он так и побледнел. Он не сказал ни слова, когда их поставили к стенке. Сначала этих с гипсом, а затем врачей. Это было страшно. Они что-то выкрикивали, но я уже ничего не могла разобрать. Я слышала только выстрелы. Не знаю даже, как мне удалось оттуда выбраться.
Он пытался ее успокоить, но все было безуспешно. Рассказывая, она переживала все заново. Сказала, что пыталась дозвониться до больницы, чтобы связаться с Леоновым, но ей не удалось.
— И ты едешь сейчас к Федору Федоровичу? — спросил он с беспокойством. Она утвердительно кивнула головой. — Это же самоубийство. В Славуте жандармерия и полиция все на ногах. Его, наверное, взяли или дома или в больнице. Ты попадешь прямо в ловушку.
— Возможно. Но я должна его предупредить. Борбе все время твердил, что он ничего не знал и что во всем виноват Леонов. Что Леонов подсунул ему этот список. Мне во что бы то ни стало надо его увидеть. Они сделают с ним то же, что и с теми.
Станислав крепко стиснул ей руку.
— Ты сойдешь вместе со мной, — сказал он. — Я тебя никуда не пущу.
Люся вырвалась из его цепких пальцев.
— Нет, не надо задерживать меня! Я должна там быть!
— Пойми, это безумие!
— Может быть, но я не могу поступить иначе. Если хочешь, едем вместе со мной. В этом мундире тебе будет это нетрудно сделать. Мы вместе войдем в больницу.
Люся была права. В этом мундире он мог бы сравнительно безопасно проникнуть к Леонову или по крайней мере выяснить обстановку. Но как раз через полчаса он должен быть на берегу. Партизаны уже ждали его там.
— Это исключено, — сказал Станислав. — Я готов поехать с тобой в любое другое время, но только не сейчас.
— Боишься?
Станислав оторопел.
— Не знаю, дело не в этом. Я должен выйти на следующей станции. И ты тоже сойдешь со мной.
Она окинула его холодным, полным ненависти взглядом.
— Забыл… Обо всем забыл. И о том, кто тебя вытащил из Шепетовки, кто спрятал от жандармерии… Никто не сделал для тебя больше, чем Леонов. Над ним нависла смертельная опасность! А тебе, видите ли, надо выходить на следующей станции! И это для тебя сейчас самое главное!
Станислав пытался успокоить ее. Он объяснял ей, что ничего не забыл, что сам расстроен, не знает, как ему поступить. Ясно только одно — он не может разорваться и быть одновременно в двух местах. Она должна постараться его понять. Он стольким обязан и так благодарен доктору, что пошел бы ради него и в огонь и в воду, но именно сейчас его ждут в другом месте. И не могут без него обойтись. Он ведь не на прогулку собрался. Ему поручено провести ответственную операцию. Он обязан оправдать их доверие. Ужасно, что его задание и ее поездка совпали по времени, но у него нет другого выхода. Да разве сможет он чем-нибудь помочь? Сама она едет прямо в расставленную ловушку и ничего не сможет предотвратить. Слишком поздно.