— Вас двоих сюда забросили?
— Нет. С чего вы взяли?
У него есть сведения, сказал подхорунжий, что приземлилось два парашюта, и он хотел бы знать, что случилось с другим. Не в лесу же он ночевал. Второй тоже здесь, в этой деревне?
Станислав ответил, что второго вообще не было, а если речь идет еще об одном парашюте, о котором им, по-видимому, сказал хозяин, то на нем было спущено его снаряжение. Продовольствие и другие нужные вещи. Подхорунжий с трудом сдерживал душивший его кашель. Он был изрядно простужен.
— Снаряжение? Так, понимаю… Значит, мы и его должны с собой забрать.
— А если я не укажу место?.. — спросил Станислав.
— Тогда сами найдем. Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь?
Нет, он не сомневался. Лишь счел необходимым предупредить, что среди его вещей находятся секретные материалы, к которым он никому не позволит прикасаться. Подхорунжий снова закашлялся. Это его уже не волнует. Решать этот вопрос будет сам командир. Ему только поручено доставить задержанного вместе со всем его снаряжением. Поэтому он и требует провести их к месту, где оставлено снаряжение. После выяснения несомненно ему все вернут, включая оружие. Готов ли он отправиться в дорогу немедленно?
— Да, в принципе, готов. Только мне немного трудно ходить. При приземлении вывихнул ногу в лодыжке, каждый шаг причиняет боль. Мне хотелось бы знать, кем я задержан?
— Разве для вас это имеет значение?
— Для меня имеет, разумеется.
— Армией Крайовой, отрядом «Хмурого»… — В этот момент один из партизан, обыскивающих овин, молча показал подхорунжему извлеченный из-под соломы радиопередатчик. — Это ваш коротковолновик?
Чрезмерная серьезность подхорунжего смешила его.
— Нет, эта вещь хозяйская. Но мы, пожалуй, ее тоже заберем с собой, — не удержался он от шутки.
Отыскать контейнер в лесу оказалось делом совсем не легким. Более получаса они безрезультатно бродили в мокром кустарнике. Осенний ветер гнал по небу низкие облака. Моросил дождь. Подхорунжий начал подозрительно поглядывать на Станислава. Он, видимо, решил, что тот водит их за нос. Да и самого Станислава уже охватили сомнения, в том ли месте они ищут? Сейчас все вокруг выглядело совсем по-другому, чем ночью.
Наконец обнаружили это место. Сначала из-под намокшего дерна вытащили комбинезон и парашюты.
Подхорунжий с видом знатока пощупал скользкий мокрый шелк, заметил, что ему хорошо знакома эта ткань… Точно такие же парашюты сбрасывали над Варшавой. Он сам их несколько раз принимал. Получали тушенку. Вкусную тушенку. Но лучше бы боеприпасы. Наконец выволокли и контейнер. У подхорунжего заблестели глаза, когда его вытащили из-под мокрых прелых листьев. Страшно хотелось поскорее узнать, что там внутри. Нелегальная литература или оружие? Ну, а если не литература, как бы пригодилась такая посылочка во время Варшавского восстания. Нет-нет, его не интересуют чужие секреты, но Станислав может хотя бы намекнуть, хорошо бы получить такой контейнер тогда, когда сражались на баррикадах?
— О да… еще как!
Они вытащили контейнер из кустов и подвесили на жердь, чтобы удобней было нести на плечах. Подхорунжий вынул из кармана какую-то тряпку и подал Станиславу. Что это? Обыкновенная повязка. Какая еще повязка? На глаза. Пусть завяжет глаза и не снимает в пути. А то придется связать руки. Таков приказ. Он не должен видеть, куда его ведут. Разве ему непонятно, зачем нужны эти меры предосторожности. Черт бы вас побрал! Может быть, и понятно, но как с ней идти? Они поведут его, взяв под руки, все равно его надо поддерживать из-за больной ноги. Протестовать не было смысла.
Чертова слепота. Станислав то и дело спотыкался о корни деревьев или проваливался в ямки. Спустя четверть часа он скакал уже на одной ноге, как подстреленный журавль. На предложение соорудить для него носилки Станислав ответил отказом. Он же не раненый… Как-нибудь перенесет и эту слепоту, и боль в лодыжке. Поддерживающие его менялись каждые несколько минут. Повиснув на плече подхорунжего, подставившего ему рукав своего стеганого ватника, Станислав размышлял, кем мог быть этот паренек, назвавшийся Алеком. Принимал участие в Варшавском восстании. Видимо, варшавянин. Откуда же он здесь взялся? И как ему не надоест тянуть себе под нос одну и ту же заунывную песню про дождь, автоматы и каски, покрывающиеся ржавчиной. Напевает, кашляет, и снова напевает. Как раздражает этот кашель. Лучше бы полежал несколько дней в постели вместо того, чтобы болтаться по лесу. Иначе расхворается еще больше. Станислав сказал ему об этом. Алек ответил, что лечение ему совсем не помогает. Он начал кашлять еще накануне восстания, так и продолжает кашлять. Вот скоро война закончится, и он поедет в санаторий. А пока кругом немцы, сначала надо с ними расправиться, а потом уже с болезнью.