На лице майора появилось неприязненное выражение.
— Да я нисколько не сомневаюсь в вашем звании. Вы, безусловно, офицер. По этому поводу у меня нет никаких сомнений. Меня несколько смущает ваш акцент. Вы очень хорошо говорите по-польски. Но у вас твердый выговор. Поляки из восточной части Польши говорят совсем по-другому. Разве вы не обращали на это внимания?
— Да, я это знаю. Они слегка растягивают…
Хмурый оживился.
— Вот и я об этом говорю. А у вас абсолютно этого нет. Можно сказать, что вы убереглись от языковых наслоений. Вы говорите по-русски?
— Конечно.
— А по-немецки?
— Да, говорю.
Хмурый вдруг словно бы приуныл.
— Видите ли, мы вскрыли ваш контейнер. Что касается взрывчатки, то здесь вопросов нет. Запасной радиопередатчик… — понятная предусмотрительность. Но мундир… — Он сунул руку за штору и взял с подоконника кожаный бумажник. — Немецкий мундир и эти документы, — он поочередно их вынимал и, как бы нехотя, перебирал. — Фельдфебель Иосиф Дроппе… Ну, обычно в таких случаях настоящее звание не указывается… Отпускное свидетельство, награды за восточную кампанию 1941 года. Вы были под Москвой… Гм, это интересно. В войсках СС или в каких-нибудь других воинских формированиях?
Так вот где собака зарыта. Они открыли контейнер и вытащили на свет божий эти его немецкие портки. Теперь надо выкручиваться и объяснять, Дроппе он или не Дроппе, заброшенный сюда диверсант или немецкий шпион.
— Да, я был под Москвой. Даже в самой Москве. Но это обстоятельство никому не дает права копаться в моих вещах. Вы меня деконспирируете, пан майор. А этого вам делать не следовало.
Станислав произнес эти слова, может быть, чересчур резко, потому что Хмурый неожиданно взорвался:
— Пан Дроппе, я контролирую эту территорию. И не вам указывать, что мне можно, а чего нельзя! Откуда вы прибыли на самом деле? Из Данцига? Из Глейвица? Или обыкновенный фольксдойч из Литзаманнштадта[40]? Для чего вас сюда забросили? Чтобы передавать донесения о передвижениях наших отрядов? Пожалуйста, можете передавать… Но это будет ваше первое и последнее донесение: «В этот момент мне надевают петлю на шею, хайль Гитлер!» Может быть, вы уточните конкретнее… В чем состоит ваше задание?!
Главное — не терять самообладания.
— Задание?.. Этого я вам сказать не могу. Мое задание должно быть выполнено на территории Германии. В результате ошибки летчика меня сбросили на несколько километров дальше от цели. Я должен в возможно кратчайший срок перейти границу. В этом я рассчитываю на вашу помощь. И несмотря на все, продолжаю рассчитывать. Сожалею только, что за моими фальшивыми документами вы не видите, с кем имеете дело.
На лице Хмурого появилась ироническая улыбка.
— Ах вот оно что… Значит, вы хотите попасть в Германию? И я должен вам в этом помочь? Это называется самоподстраховкой возвращения. Не вышло здесь, и шпарь себе назад, чтобы попытать счастья где-нибудь в другом месте. В следующий раз вы, возможно, будете уже себя выдавать за английского парашютиста. Не правда ли? А вы хитрее, чем я думал, пан Дроппе.
Станислав пожал плечами.
— Прошу вас не называть меня Дроппе. Мой псевдоним Стах. И вам следовало бы это усвоить! Если вы сами не хотите мне помочь, то передайте меня какому-нибудь отряду Армии Людовой. Если они сочтут нужным, то и сами меня повесят. Зачем вам брать на себя такую большую ответственность. Только прошу не забыть о контейнере, мундире и немецких документах. Я должен иметь их при себе. Без них я как без рук. Прошу вас об этом, пан майор, во имя борьбы с нашим общим врагом. Вы не имеете права мне в этом отказать.
Майор засовывал в бумажник вынутые оттуда документы.
— Вы пытаетесь натравить нас друг на друга, — сказал он. — По-вашему получается, что я должен подбросить вас своим политическим противникам. Пан Дроппе, мы не прибегаем к услугам гестапо в наших внутренних спорах. Если бы даже я вас туда передал, то, можете не сомневаться… я бы приложил и соответствующую характеристику на вас.
— Ничего большего я не мог бы себе пожелать, пан майор, — парировал Станислав. — Лишь бы вы сделали это как можно быстрее.
Хмурый вернул бумажник и, понаблюдав, как Станислав безразлично засовывает его в карман, зашагал по комнате.
— У нас еще есть время подумать, пан Дроппе, с расстрелом торопиться не будем.
Через два дня майор снова попросил доставить Станислава к себе. На этот раз он уже был настроен намного лучше. Обращаясь к нему, называл поручиком и ни разу не произнес фамилию Дроппе. Майор сообщил, что ему удалось договориться с «Сохой», командиром здешнего отряда Армии Людовой, который обрадовался, получив известия о Станиславе. Какая-то радиостанция, из-за Вислы кажется, энергично разыскивает пропавшего парашютиста. Он не сомневается, что речь идет о Станиславе. Уже договорились относительно места, где его передадут людям Сохи. Он верит, что порученное Станиславу задание касается немецких объектов на территории рейха. Ему только остается пожелать Станиславу успеха и попрощаться. И пусть он забудет, в каком тоне он с ним разговаривал во время их первой беседы. Немцы используют сейчас самые изощренные способы, чтобы уничтожить партизанское движение. И за одну ошибку иногда приходится платить слишком дорогую цену. Что касается его снаряжения, то оно будет ему немедленно возвращено. Кроме взрывчатки и радиостанции. Исходя из соображений безопасности, Станислав, которого передадут Сохе в городе, не сможет забрать их с собой. Ему доставят их на следующий день, с соблюдением строжайшей конспирации. Вопрос этот также согласован с Сохой. Он, наверное, не против такого варианта? Нет, у него нет возражений. Хотя ему не хочется расставаться с радиостанцией, он, однако, полагается на советы тех, кто лучше ориентируется в здешней обстановке. Станислав сказал также, что не обижается на проявленную по отношению к нему чрезмерную подозрительность. И прежде всего, ему приятно, конечно, что в Польше нашлись наконец люди, которые его разыскивают.