Он показал, где они могут найти все необходимое, вручил ключи от квартиры, попрощался и ушел. Прятаться в запуганном немцами городке, и при этом никакого контакта с подпольем. Обстановка сложилась крайне безнадежная.
Станислав спросил Алека, с кем они только что беседовали? Тот только развел руками.
— Я его не знаю. По-моему, это он сам.
— Что значит: он сам?
— Начальник бюро по трудоустройству. Хозяин этой квартиры.
— Почему же он здесь не остался?
— Не хочет рисковать. Он выполнил то, что ему поручили, и перебрался в более безопасное место. Он боится попасть в облаву, а кроме того, его напугал ваш мундир. Вряд ли стоит этому удивляться. Да и зачем он нам здесь нужен?..
Конечно, он был прав. Спасибо, что хоть пришел, несмотря на то что творится в городе, на условленную встречу. За окном послышался рокот самолета. В небе уже около часа кружил этот разведчик. Смешной, напоминающий чем-то аиста, но вместе с тем опаснейший самолет немецкой воздушной разведки. Сейчас он выслеживал укрывшихся в лесах партизан. Проклятый сыщик… Если бы иметь под рукой оставленную в лесу взрывчатку… Он бы расправился с этим воздушным доносчиком прямо на полевом аэродроме.
Станислав сказал об этом Алеку, тот посмотрел на него полным недоверия взглядом. На аэродроме? С этим самолетом?.. Это невыполнимо. Почему Алек не верит в его возможности. Он не имеет ни малейшего представления, с какой целью его сюда забросили. Разве может идти в какое-нибудь сравнение этот «аист» с тем, что ему предстояло выполнить там, на территории рейха? Слышал ли он когда-нибудь, что такое «Восточный вал»? Станиславу было доверено собрать информацию о расположении укреплений, а также вывести там частично из строя систему оповещения противовоздушной обороны. А как он в данной ситуации сумеет выполнить это задание? Как пригодились бы теперь несколько зарядов взрывчатки. Тогда в лесу надо было просто засунуть их за пояс. А сейчас он все равно отправится в город. Не может же он сидеть в этой квартире сложа руки, не зная даже, что вокруг происходит? Подхорунжий вынул из буфета яйца и стал их разбивать над сковородой, мурлыча ту же самую монотонную песню:
Забавный парень. Видимо, была у него где-то эта милая, и его не покидали мысли о ней. Станислав спросил его, есть ли у него родители? Алек открыл газовый вентиль и зажег горелку.
— Не знаю, — ответил он. — Наверное, есть. Немцы вывезли их в Освенцим. Мама, может быть, и выживет, но отец был очень плох. Он долго болел.
— А откуда ты вообще здесь взялся? Каким чудом не угодил в лагерь? Ведь всех военнопленных…
— Да, я знаю…
Оказалось, что Алек, когда немцы окружили их район, а его отряд уже распался, сбросил с себя куртку и повязку повстанца, спустил оружие в канал и позволил взять себя в плен вместе с группой штатских. Их погнали через горящую Варшаву, а затем повезли по железной дороге. На принудительные работы в Германию. Ночью он не растерялся, выскочил из вагона. В него стреляли, но все обошлось благополучно. Два дня после этого скитался по лесам. Наконец наткнулся на патруль Хмурого. Его хотели спрятать где-нибудь в деревне, так как у него была температура, но он воспротивился и упросил, чтобы его оставили в отряде. Он отлежался в какой-то землянке, поправился и остался у Хмурого. Все знают об этом его кашле, и Хмурый специально его сюда послал. При прощании сказал, что если он захочет, то может остаться в городе. Но он все равно вернется в отряд. Пусть только здесь все успокоится.
— Ты должен послушаться Хмурого, — сказал Станислав. — Они справятся и без тебя.
Алек ничего не ответил. Сняв яичницу с огня, разложил ее по тарелкам, отрезал два ломтя хлеба и пододвинул к Станиславу табурет.
— Эта облава продлится не дольше трех дней, — сказал он. — За вами потом обязательно кто-нибудь придет. Ну и, конечно, принесут с собой от Хмурого это ваше снаряжение. Так что можете не беспокоиться. Они уже не раз бывали в окружении.
Пообедали молча. Немецкий «аист» снова протарахтел над городом. Станислав вымыл свою тарелку и вытер руки какой-то грязной тряпкой.