На шестой день на горизонте в самом деле забелел дымок парохода. Не опишешь, что пережила в первые минуты мисс Грэт. Была даже опасность, что она умрет от разрыва сердца. Трудно сказать, что больше взволновало ее: радость встречи или ужас от мысли, что корабль снова может пройти мимо, как прошлый раз. Но теперь у них было достаточно времени, чтобы встать как раз на дороге.
Корабль приближался. Девушка так металась в лодке, что несколько раз едва не перевернула ее. На всякий случай она оторвала рукав от своего и без того изодранного платья и принялась размахивать им.
Но с корабля в бинокли уже заметили лодку с необычными пассажирами. Остановили машину, спустили трап. У борта столпилась любопытная публика. Возле великана-корабля плясала на волне муха-лодка. Мангу стоило больших трудов направить ее к трапу. Белая птичка уцепилась за веревки и полезла вверх. У Манга захватило дух, когда он задрал голову и глянул на эту громадину. А что-то там внутри? Разрешат ли ему залезть туда и поглядеть?
Всеобщее внимание, сочувствие и любопытство встретила на корабле девушка, но не меньшим вниманием пользовался и дикарь, очень забавный в своем капитанском мундире.
— Взгляните, какой капитан! Ха-ха-ха!
— Даром что без штанов!
— Ах, какой он интересный! — всплескивали руками барышни.
А Манг не знал, взбираться ему вслед за Белой птичкой или нет. Все-таки страшно. Тут он увидел, что девушка, склонившись к нему через перила, ласково улыбается и кивает головой.
— Мой добрый Манг! — говорила она. — Спасибо тебе! Будь здоров и счастлив! Прости, что у меня ничего нет, чтобы как следует отблагодарить тебя.
Услышав эти слова, публика с парохода стала бросать ему разные вещи. Но, ко всеобщему удивлению, Манг не обратил на это внимания. Он подумал, что Белая птичка ласково приглашает его подняться на борт, осмелел и ухватился за трап.
— И ты хочешь плыть? — сказала девушка. — Ну хорошо. Я буду очень рада, мой верный Манг.
И, обращаясь к капитану, она попросила:
— Позвольте и ему сесть. Мы заплатим. Этот человек спас мне жизнь.
Капитан, конечно, согласился, и через минуту на палубе в окружении большой толпы пассажиров стоял Манг в своей капитанской форме…
Не многие из артистов могли бы похвалиться таким успехом, какой встретил Манга. Крики, хохот, аплодисменты прокатились по пустынному проливу и отдались эхом в диких скалах и ущельях.
А Манг стоял посредине, опустив руки, как-то криво улыбался и не знал, на что глядеть: то ли на этих людей, так странно разодетых, то ли на палубу, уставленную непонятными предметами, то ли на страшную трубу, из которой валил дым.
Пароход двинулся с места и стал быстро набирать скорость.
— Жертвую капитану Мангу недостающую часть туалета! — крикнул один веселый господин и спустя минуту принес ему… подштанники. Снова все покатились со смеху. В однообразной, наскучившей дороге это событие принесло людям несколько веселых минут. А потом забыли и про это и снова стали томиться скукой.
Пролив опустел. Как и раньше, плескалась вода, как и раньше, молчаливо стояли суровые черные скалы, как и раньше — ни следа человека вокруг.
Только на самой середине на волнах сиротливо покачивалась кану. На дне ее дотлевала головешка, валялись шкуры да над бортом торчали весло и пика.
В воздухе пронзительно прокричала чайка, покружилась над лодкой, раз-другой пролетела над ней так низко, что даже задела крылом, а потом спокойно уселась на корме…
X
Четыре года спустя (послесловие)
На одной из лучших улиц Лондона стоит роскошный ресторан «Космополит».
Множество людей останавливается возле его окон, чтобы подивиться на пышную, богатую обстановку, а больше всего — на людей, что обслуживают ресторан. Среди сотни официантов нельзя увидеть и двоих, которые принадлежали бы к одной нации. Кажется, весь мир, все племена собрались, чтобы служить английским капиталистам. Не только бедному — среднему человеку нельзя было и думать о том, чтобы попасть в этот дворец, где одна лягушечья лапка стоила два рубля золотом. Но тем не менее народу здесь всегда было полно.
Каждую минуту к подъезду ресторана бесшумно подкатывали автомобили и из них выходили веселые, счастливые люди. Вот подъехала компания — двое молодых мужчин и одна женщина. Один из мужчин был штатский, в цилиндре, с моноклем, другой — в форме офицера военно-морского флота. Женщина была хороша собой, лет двадцати двух, с тонким нежным лицом и голубыми глазами. Они вошли во дворец и остановились в большом зале, где на эстраде выступали какие-то африканские танцовщицы. Вокруг стоял гул голосов, время от времени стреляли бутылки шампанского.
Тотчас перед ними явился негр и склонился в поклоне, ожидая приказаний.
— Шампанского и омаров, — велел офицер.
— Нет, подождите, — остановила его женщина, — позовите лучше Манга. Пусть он подает.
— Слушаюсь! — сказал негр и помчался назад.
— Я, сестричка, боюсь, как бы вы не вздумали угощать нас вашими любимыми блюдами: улитками, червяками или еще чем-нибудь в этаком роде. Может, ты уже соскучилась по ним? — сказал штатский.
Грэт засмеялась и погрозила ему пальцем:
— Подожди, может, и тебе когда-нибудь придется лакомиться этими блюдами!
— Не-ет, — ответил брат, — если уж нечего будет есть, так я тогда хоть хлеба с маслом съем.
Между тем к ним приближался Манг. Хотя он в своем ловко скроенном сюртуке был вовсе не похож на прежнего Манга, однако бросалось в глаза, что этот европейский костюм не шел ему. Низкий рост, длинные руки, тонкие ноги все это наследие жизни на воде давало себя знать.
Когда он увидел свою Белую птичку, такую красивую, чистую, в нарядном сером платье и вместе с тем такую чужую, далекую, он не поверил, что когда-то они прожили вместе, рядом много-много дней. Но образы прошлого невольно вставали у него перед глазами: вот он несет ее на руках, убегая от страшной волны, вот они на скале, потом у родителей, потом пять дней в лодке…
— Эй ты, обезьяна! Подай рому! — услышал он у самого уха пьяный голос.
Манг оглянулся и увидел пьяного господина, который уставился на него бычьими глазами.
— Извините, — сказал Манг, — я занят.
— Что?! — гаркнул господин и грохнул кулаком по столу. — Разве я не вижу, что ты идешь с пустыми руками? — И он снова хватил кулаком по столу так, что зазвенели бокалы.
Подскочил старший служащий:
— Извините, сэр! Чем вы недовольны, сэр?
— Что ж это у вас тут делается, а? — заревел тот. — Насобирали обезьян со всего света, а служить не научили: идет с пустыми руками и отказывается принимать заказ. Это же…
С трудом удалось его успокоить. Но в послужном списке Манга появилось еще одно пятно…
Манг подошел к столу Грэт и поклонился. Оба мужчины начали внимательно присматриваться к нему.
— Так вот он какой! — пробормотал военный.
— Ну, как живешь, Манг? — начала Грэт. — Как идет служба?
— Спасибо, мисс. Служу, как могу.
— А я теперь уже не мисс, а мистрис. А это мой муж, капитан военного корабля.
— Видно, так уж тебе на роду написано, сестричка, что важнейшие моменты твоей жизни связаны с капитанами.
— Спасибо за сравнение! — недовольно буркнул муж.
— Не обижайся, Джек, — продолжал брат, — он ведь был не военным, а гражданским капитаном.
Манг стоял и смущенно улыбался. Он хорошо помнил «торжественную» встречу на корабле.
— А что, Манг, не хотел бы ты вернуться домой? Не жалко тебе своей невесты Мгу? — расспрашивала Грэт.
— На знаю, — ответил Манг после минутного раздумья. — Проведать во всяком случае хотелось бы.
— А мы с тобой, пожалуй, уже не скоро увидимся. Я сегодня ночью еду с мужем в Индию.
Манг и так за эти четыре года видел ее всего раза три, но тут ему почему-то стало грустно. Будучи одиноким в этом чужом многомиллионном городе, он все-таки чувствовал, что где-то здесь есть человек, который знает его, который связан с ним общими переживаниями, воспоминаниями, к которому можно было бы обратиться в случае беды. Это ведь она устроила его в этот ресторан и даже в первый год заплатила хозяевам крупную сумму за его содержание и обучение. И после хозяева считались с нею и, кажется, еще раз получили деньги. Без нее он не продержался бы тут и одного дня. А теперь кто знает, что будет…