Обошли вокруг и вскоре нашли участок со старательно выровненной землей. Через несколько недель онзарастет травой, и никому не придет в голову, что тут было начало подземного хода.
Товарищи стали совещаться. Вход, конечно, необходим, но стоит ли прорывать его на прежнем месте? Придут когда-нибудь прежние хозяева и сразу догадаются, что тут поселились новые жильцы. Не лучше ли проделать другой ход, с противоположной стороны горы?
Начали искать. Нашли долину, подступающую к горе. Постепенно долина переходила в узкую, заросшую теснину, по дну которой бежал ручеек. Теснина суживалась все больше и больше и глубоко врезалась в подножие горы.
— Замечательно! — сказал Гейс. — Она, кажется, врезалась так глубоко, что нам остается прокопать, быть может, всего лишь несколько метров. Я уверен, что этот ручеек вытекает из внутреннего озера, он сам пробил себе выход, и это облегчит нашу работу.
Там, где пробивался ручей, лежала груда камней. Мелкие частицы земли вода успела унести.
Все, таким образом, складывалось весьма удачно. Копать оставалось немного, да еще и по проторенной дороге! Теснина-трещина оказалась настолько узкой, заросшей и неприметной, что обнаружить ее было труднее, чем прежний вход. И, наконец, она находилась с противоположной стороны, с юга, а следовательно, еще дальше от людского глаза. Возможно, потому и не использовали ее прежние хозяева, что была она очень далеко.
Через несколько часов двадцать повстанцев уже работали в ущелье. И едва шевельнули они главную массу камней, как грозно заворчала вода и потоком хлынула изнутри, унося с собой и камни, и землю, и людей. Кое-кто набил синяки в этой счастливой катастрофе.
Больше часа бурлила вода; потом начала успокаиваться и наконец снова побежала маленьким ручейком. Подошли после этого повстанцы к выходу и увидели, что между двумя обломками скалы образовалась дыра, через которую легко мог пролезть человек. Дальше, до самой середины горы, протянулся широкий и свободный проход.
Обрадовались друзья и поспешили внутрь.
— Ого! Здорово же обосновался здесь этот Оранг-Утанг! — воскликнул Гейс, когда они увидели все помещение.
Но было и неприятное в этой победе: исчезло озерцо, а на его месте, в глубокой яме, осталась лишь небольшая лужа.
— Это мне не нравится, — нахмурился Селим. — Если раньше никому не могло прийти в голову, что здесь кто-то живет, то теперь о нашем убежище не трудно догадаться.
Не успел он закончить свою мысль, как несколько человек предложили сделать маленькую плотину, чтобы поднять воду.
— Даже еще лучше будет, чем раньше, — сказал Гейс. — Мы сможем регулировать уровень воды. Начнем переносить сюда груз и спустим воду. А закончим работу и опять поднимем, и даже выше прежнего. Чем не тайник?
Через несколько дней самый внимательный глаз ничего не заметил бы в окрестностях бадувисского поселка. Лагерь опустел. Двести пятьдесят человек под командой Пуана отправились через горы на северный берег, к Скалам Ласточкиных Гнезд, за оружием. Са-лул и Гейс пустились в дальнейший путь. Селим вернулся в Бантам. Остальные, как в крепости, засели во «дворце» Гиранг-Ту-Уна.
XII. ПОСЛЕДНЕЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ МИНГЕРА ПИПА
За чужую вину. — Тюрьма соответственно цвету кожи. — Допрос. — Таинственный свидетель. — Медвежья услуга. — Освобождение
Совершенно секретно Ассистент-резиденту в Тэнанге мингеру ван Дрону.
«Согласно полученным известиям, в Бантамские джунгли направился изменник и преступник Гейс, механик с корабля «Саардам», вместе с другим преступником — Салулом, который является главным виновником захвата этого корабля. Видимо, они имеют в виду организовать там бандитский центр. Нужно принять все меры, чтобы не допустить этого и, чего бы это ни стоило, изловить их. Разумеется, они скрываются под фальшивыми фамилиями, которые пока установить не удалось. Но во всяком случае Гейса можно узнать по следующим приметам: лет 26-28, рост выше среднего, волосы светлые, глаза голубые. Салул обычный туземец того же возраста. Когда они будут схвачены, направьте их в Батавию».
Такое письмо получил ван Дрон спустя несколько дней после отъезда Пипа. Естественно, что прежде всего он подумал о своем недавнем госте.
Возраст, светлые волосы, рост — все в нем совпадало с указанными приметами преступника. Вспомнил ван Дрон, что и поведение гостя показалось ему каким-то странным: человек специально приехал из Голландии в Бантамские джунгли, чтобы только поохотиться! Даже тогда уважаемому ван Дрону бросилась в глаза эта нелепость! Но кто бы мог подумать, что за нею скрывается такое серьезное дело?
В тот же день состоялось совещание между ассистент-резидентом, начальником гарнизона и начальником полиции. Ван Дрон рассказал, в чем дело, высказал свои предположения и напоследок спросил:
— Можем ли мы думать наверняка, что это он и есть?
— Конечно, можем! — уверенно ответил начальник полиции. — Я и тогда с первого взгляда заметил, что в нем есть что-то бандитское. Но не решился высказаться, так как он был вашим гостем.
Начальник гарнизона, правда, этого не заметил, но все же согласился:
— Мне кажется, — сказал он, — что долго ломать голову нет нужды. Тем более что и приметы совпадают. Нужно немедленно послать за ним отряд солдат!
Этот отряд и встретил Пип. Напрасно он доказывал, что произошла ошибка, напрасно предъявлял свои документы.
— Это не мое дело, — ответил офицер. — Там разберутся. Я делаю то, что мне приказано.
И отряд, довольный тем, что не нужно идти дальше, вернулся назад. Так Пип, сам того не подозревая, отблагодарил своих освободителей, вернув направленных против них солдат. Если бы не он, отряд дошел бы до бадувисов, а там мог встретиться с инсургентами и причинить им немало хлопот, особенно со складом для оружия. Впрочем, не сам отряд был опасен, а то внимание, какое власти могли обратить на пристанище повстанцев.
— Добрый день, Гейс! — иронически встретил ван Дрон Пипа, когда его привели в Тэнанг. — А это, значит, и есть Салул? — показал он на Нонга.
Оба вытаращили глаза, ничего не понимая. — Вы удивляетесь, что нам все известно? — продолжал чиновник. — Думали, что удалось нас обмануть? Напрасно: изменников и преступников власти всегда найдут, где бы они ни прятались!
— Мингер ван Дрон! Вы ошибаетесь! Я ничего не знаю, не имею никакого касатель… — начал Пип, но ван Дрон отвернулся и приказал офицеру:
— Посадить в тюрьму!
— Всех? — спросил тот.
Ваг Дрон подумал немного и ответил:
— Пока — всех. Может, и эти люди, — он показал на Хаона и носильщиков, — в сговоре с ним. А этих двух, — кивок на Пипа и Нонга, — держать под строгим присмотром: их придется отправить в Батавию.
По голландским законам даже к преступникам — голландцам и туземцам — относятся по-разному. В тюрьме голландцев помещают в лучшее помещение, дают лучшую пищу и вообще создают им лучшие условия, чем яванцам. Поэтому Пип и Нонг были посажены в разные камеры, а Хаон с товарищами отдельно от них.
Ввиду того, что преступность Гейса и Салула носила общегосударственный характер и подлежала рассмотрению высших инстанций, их должны были направить в Батавию.
Но, как говорится, пока суд да дело, прошло две недели, и только после этого их перевезли в Батавию, где, наконец, начались допросы.
Первым вызвали Пипа. За столом сидел следователь в военной форме. Рядом стояли еще два человека, наполовину открытые двери вели в соседнюю комнату.
— Станьте немного дальше, — почему-то сказал следователь, когда Пип подошел к столу. — Ваша фамилия?
— Пип, Ганс Пип.
— А настоящая фамилия? — с ударением спросил следователь и посмотрел на беднягу таким взглядом, что тот поежился.
— Опять меня принимают за кого-то другого! — запальчиво ответил Пип. — Неужели я должен страдать из-за того, что кто-то ошибся?
Дверь из соседней комнаты открылась шире, вошел хорошо одетый молодой туземец с острыми чертами лица и неприятными бегающими глазами.