— Что ты собираешься со мной делать, Дейн?
— Мы готовим для тебя безопасную комнату. Пока это не будет сделано, мы должны держать тебя связанной, — он виновато пожал плечами. — Извини за это.
Да. Он ни о чём из этого не сожалел. Я заметила, что обувь Дейна была испачкана бледной пылью, покрывавшей Долину Царей.
— Как ты узнал, где я была?
Он небрежно откинулся на подушки.
— Коммерческая тайна. Я не могу тебе сказать.
Я прищурила глаза, изучая выражение его лица.
— У тебя где-то есть маячок на драгоценностях моей матери, не так ли? — это были единственные вещи из Аризоны, которые у меня ещё оставались. — Вот почему ты не напал на нас после того, как мы покинули дом Лечеминантов, — продолжила я. — Её драгоценности были в их доме в Бостоне, пока я не улетела в Египет, — теперь они вернулись в отель вместе с остальными моими вещами. Хорусиане выследили их и последовали за нами оттуда в Долину Царей.
Дейн не ответил, не выказал никаких эмоций.
— Моя мама знала, что её старые друзья-Хорусиане следили за ней?
— Твоя мама охотно рассказывала нам, где она была. Это было частью нашего соглашения — оставить твою семью в покое. Мы знали, в каком городе вы живете, поэтому, если бы произошли какие-либо необъяснимые смерти, мы могли бы убедиться, что это не ваша вина.
— Одна вещь не имеет смысла, — сказала я. — Ты приехал в Аризону раньше меня. Как тебе это удалось?
— Просто повезло, я думаю.
Вряд ли. В следующий момент я поняла это.
— Мои родители всегда использовали одного и того же парня для повышения безопасности в наших домах. Он докладывал вам, не так ли?
— Нет, — с нажимом сказал Дейн. — Твоя мать рассказала нам о нём на случай, если с ней что-нибудь случится. После её смерти у нас был кто-то, кто следил за ним. Когда он улетел в Аризону и начал работать над твоим домом, мы знали, что ты собираешься переехать туда, — Дейн наклонился ко мне, его глаза были серьёзными. — Я сказал тебе это только потому, что не хочу, чтобы ты убила парня в отместку. Он ничего не знает ни о Хорусианах, ни о Сетитах.
— Убить его? С каких это пор я стала убивать людей? — среди нас с Дейном, я, вероятно, была единственной, кто никогда никого не убивал.
— Я имел в виду, что не хочу, чтобы ваши люди причинили ему вред, — пояснил Дейн. — Если кто-нибудь из Сетитов подумает, что он отчитывается перед нами, его жизнь не будет стоить многого.
Я бы прокомментировала это подробнее, но кое-что привлекло моё внимание. На одном из стульев лежала кошка. Моя кошка. Я узнала мозаичный узор из оранжевых и серых пятен на её меху. Она потянулась, посмотрела на нас и спрыгнула вниз.
Я уставилась на неё, не веря своим глазам, пока она обнюхивала пол.
— У тебя моя кошка.
— Я не мог просто оставить её в твоём доме после того, как ты бросила её.
— Я не бросала её. Ты выгнал нас из города.
Я наклонилась к Калико, одновременно испытывая облегчение от того, что с ней всё в порядке, и обидевшись, что она у Дейна.
— Иди сюда, кошечка.
Она посмотрела на меня без особого впечатления, вероятно, проверяя, есть ли у меня еда. Её хвост приподнялся и изогнулся в вопросительный знак.
— Калико, — позвала я снова. Я не знаю, почему я беспокоилась. Даже когда она жила со мной, она никогда не приходила, когда я звала её. Калико зевнула и обратила своё внимание на прилавки, проверяя, я полагаю, не оставил ли кто-нибудь мясо лежать без присмотра.
— Вот почему так много людей предпочитают собак, — сказала я ей.
— Калико, — раздражённо сказал Дейн, — ты же знаешь, что тебе не положено здесь находиться.
Она мяукнула, затем подошла и запрыгнула мне на колени. Я была почти готова простить её за отсутствие волнения при первой встрече со мной, но потом она прыгнула к Дейну на колени и замурлыкала.
Глупая кошка.
Я уставилась на Дейна.
— Кроме того, что ты украл моего питомца, что ты ещё взял из моего дома?
Он почесал подбородок Калико.
— Ещё пару вещей.
— Мой дневник?
Он пожал плечами.
— В нём могла быть ценная информация. Мы должны были взять его.
— Мы? — я почувствовала, что краснею. — Кто ещё его читал?
— Только моя мама и я, потому что в нём не было ценной информации. Ну, ничего такого, что могло бы пригодиться Хорусианам.
Что это должно было означать? Я не спрашивала.
— Я хочу вернуть свой дневник.
Он поднял бровь.
— Ты хочешь сделать запись?
— Мне хочется кое-что вычеркнуть.
Он ухмыльнулся.
— Что-то о моих поразительных голубых глазах?
— Заткнись. Я не имела в виду эти вещи, когда писала это.
— Ты имела в виду то, что было связано с моими широкими плечами и ослепительной улыбкой?
— Иди к чёрту, Дейн.
Он подавил одну из своих ослепительных улыбок.
— Если тебе от этого станет легче, я мог бы позволить тебе почитать мой дневник.
— У тебя его нет. И не может быть, потому что у тебя нет чувств, о которых можно было бы писать.
Он приложил руку к груди.
— Я ранен. Что и является чувством. Что доказывает, что они у меня есть.
В Аризоне он говорил тем же самым дразнящим голосом, чтобы флиртовать со мной. Теперь это только разозлило меня ещё больше. Он вёл себя так, словно всё это было какой-то игрой. Слёзы разочарования защипали мне глаза, и я моргнула, чтобы прогнать их. Несколько минут назад, когда житель Нью-Йорка предсказал, что я начну плакать, я решила не показывать никакой слабости. В любом случае, сейчас мои глаза наполнились слезами, и когда я заговорила, мой голос задыхался от эмоций.
— Ты можешь притворяться настолько добродетельным, насколько захочешь, но мы оба знаем, что всё, что ты когда-либо говорил мне, было ложью. Ты использовал меня, чтобы добраться до моего брата. Я надеюсь, что эти скарабеи набросятся на тебя.
Слеза набежала на мои ресницы и скатилась по щеке. Дейн протянул руку и вытер её с моего лица. Выражение его лица смягчилось.
— Я не хотел использовать тебя, и я никогда не лгал тебе. Я знал, кто ты, и всё равно ты была мне небезразлична.
Я покачала головой.
— Я тебе не верю.
Возможно, это было неправильно сказано. Он наклонился вперёд, одновременно стряхивая Клико со своих колен. Я не видела, куда она пошла, потому что он скользнул рукой мне за затылок, наклонился и поцеловал меня.
На мгновение я была слишком удивлена, чтобы отреагировать. Неужели он думал, что сможет просто продолжить с того места, на котором мы остановились, как будто ничего не случилось? Неужели он думал, что его губы на моих, какими бы нежными они ни были, заставят меня забыть о том, что он сделал? Он умел хорошо целоваться, и ладно, он, вероятно, удержал остальных Хорусиан от того, чтобы убить меня, но это не означало, что он мог целовать меня, когда ему этого хотелось. Мы были врагами.
Конечно, поцелуй заставил меня почувствовать себя немного оправданной, даже победительницей. Это означало, что Дейн не просто притворялся, что я ему нравилась, когда мы встречались. Иначе он не прикасался бы ко мне сейчас так нежно. Но это не означало, что я позволю ему продолжать это делать. Я отвернулась.
— Я сомневаюсь, что ты должен целовать пленных.
Дейн поднял голову, но не отодвинулся. Казалось, он вдыхает меня. Его рука скользнула с моей шеи вниз по спине.
— Я не хотел позволять себе иметь к тебе чувства, но они были. Это не изменилось, Эйслинн. Я знаю, что между нами никогда ничего не получится, но я всё равно хочу, чтобы ты была счастлива.
— Правильно. Я могла бы сказать это по тому, как ты и твои приспешники пытались убить моего жениха.
Дейн ещё раз легонько поцеловал меня в щёку, где только что была слеза.
— Я рассматривал это как одолжение тебе, — ещё один лёгкий поцелуй, на этот раз возле моего уха. — Ты не хочешь выходить замуж за Сетита. Но ты бы всё равно это сделала, — его губы коснулись мочки моего уха, — потому что ты достаточно глупа, чтобы думать, что любовь важнее, чем добро и зло.