Биндусара вздрогнул. Так отчётливо ему вспомнились те дни, когда отец провёл между ними невидимую границу, почти перестав обнимать его. Те странные отчуждённые, виноватые или испуганные взгляды, полные страдания… «Неужели правда?! Я — сын Дхана Нанда? Нет, ложь, ложь! Неправда… Я НЕ ХОЧУ!»
— Если ты возьмёшь на себя труд приехать во дворец Таксилы, то ещё отыщешь двух-трёх живых служанок, которые могут подтвердить, что ухаживали двадцать лет тому назад за раненой беременной женщиной, привезённой людьми Чанакьи. Если они увидят шрам на моём теле — след удара царским кинжалом, то, конечно, узнают меня. И они подтвердят, что я родила мальчика, впоследствии увезённого Чанакьей. Ананда, захочешь ли ты поехать со мной, чтобы удостовериться?
— Я — Биндусара! Не называйте меня другим именем!!! Не смейте!
— Но это твоё настоящее имя.
— Вы можете воображать себе что угодно, но я никуда с вами не поеду! И тем вашим служанкам не поверю. Если вы не заговорщица, не безумная и не лжёте с неизвестной целью, если вы крепко уверены в своих словах, я предлагаю другое. Вместе со мной после того, как закончится праздник, вы придёте в покои моего отца и в его присутствии повторите всё это. Мой отец либо подтвердит, либо опровергнет ваши слова. Только ему я поверю.
Тарини горько рассмеялась.
— Сынок, мне жаль разрушать идеал отца, который ты себе создал, но махарадж Чандрагупта вовсе не такой, каким ты его представляешь. Он всегда был заодно с Чанакьей. До того, как захватить престол Магадхи, они оба только и делали, что обманывали и предавали, расчищая себе дорогу в Паталипутру. Я даже не уверена, является ли Чандрагупта сыном царицы Муры и царя Чандравардана, хотя он заявлял об этом во всеуслышание в каждой деревне, через которую путешествовал вместе со своим учителем.
— Я думаю, он никогда не был сыном Муры, — внезапно заговорил Ракшас. — Принцы не воруют. А когда Чандрагупта впервые появился в этом дворце, он начал свой блистательный путь с того, что украл золотую голову статуи, которую самраджу Дхана Нанду в день его тридцатилетия преподнёс принц Панду… Как по-вашему, раджкумар, это можно назвать достойным поступком? И ещё вопрос: махарадж когда-нибудь говорил вам об этом? Хоть раз?
— Нет, — растерялся Биндусара.
— Жаль. А не рассказывал ли он о краже алмаза из глаза золотого льва, который прежде являлся царским троном, но позже был снесён и переплавлен в павлина, украшенного таким количеством изумрудов и рубинов, что старый царь Аванти до сих пор задыхается от жадности, глядя на него?
— Нет.
— Странно, как можно забыть такой славный подвиг? — язвительно заметил Ракшас. — Но, наверное, махарадж Чандрагупта поведал сыну о том, какое наказание ждёт преступника, решившегося обчистить царскую сокровищницу, укравшего царское оружие и выпустившего из темницы опасного заговорщика и смутьяна, покушающегося на жизнь царя?
— Смертная казнь! — не задумываясь, выпалил юноша.
— Да будет вам известно, именно эти преступления совершил Чандрагупта, находясь на службе у самраджа Дхана Нанда. Мой повелитель знал об этом, но пощадил его. Более того, когда Чандрагупта поднял бунт и явился в Паталипутру во главе армии из пяти сотен кшатриев, самрадж не приказал расстрелять его на месте из луков, а обещал простить, если тот немедленно одумается и вернётся к нему.
— В качестве раба? — на сей раз язвительность проснулась в Биндусаре.
Ракшас молчал.
— Вы не слышали вопроса, советник? Дхана Нанд предлагал моему отцу всю жизнь оставаться рабом у ног того, кто лишил его семьи и родины? На это предложение отцу надо было согласиться?
— Чандрагупта никогда не был рабом Дхана Нанда.
— Кем тогда? — не сдавался царевич.
— Вы желаете сладкую ложь или горькую правду, раджкумар? — горестно уточнил аматья.
— Правду.
— Чандрагупта был тем, кого царь любил. Больше братьев, сестры, жены… Больше собственной жизни. Разумеется, об этом наш нынешний махарадж вам тоже не говорил!
— Нет! — на сей раз отчаянный стон слетел с уст махарани Тары. — Я не верю.
Но Ракшас не умолкал. У него больше не осталось сил молчать.
— «Я люблю его, как и ты», — сказал он однажды махарани Муре, которая считала себя родной матерью Чандрагупты. Но самрадж приуменьшал собственные чувства. Мура никогда не любила своего сына столь же сильно. Если бы любила — не принесла бы его на жертвенник Чанакьи, как Вирабхадру, о котором, раджкумар, я непременно вам однажды расскажу. Мне лучше всех известно, какова была любовь моего царя… Чистой и бескорыстной. Он предпочёл умереть, чтобы тот, кого он называл «прие», получил свой вожделенный трон. Я всё время был рядом с ним, до последнего вздоха. И я давно знал: для моего повелителя жизнь утратила смысл. Он устал жить в мире, где любовью Камадэв не награждает, а проклинает. Его душа была убита с момента первого восстания в Паталипутре, и однажды… он просто позволил Чандрагупте освободить его. Он не защищался. Он нарочно выронил оружие, лёг на землю и подставил шею.
— И мой отец убил его?! Лежачего? Безоружного?! — неверяще вопрошал Биндусара.
Ракшас смотрел на царевича сквозь пелену слёз.
— Зачем спрашивать, если сами знаете ответ, принц. Но да, вам Лжец всегда говорил, будто тиран погиб в опасной битве. Как же поверить в другую историю, не схожую с ложью ачарьи?
— Он мне не ачарья!!! — взвился Биндусара, но мгновенно успокоился и впервые не отдёрнул руку, ощутив ласковое прикосновение Тарини. — Я не терпел этого брамина с детства! Он был мне отвратителен! Не понимаю, почему отец его так приблизил к себе?
— Потому что он с ним заодно, — заметил Ракшас. — Он такой же, как Чанакья.
— Неправда. Отец другой.
— Неужели? Давай я расскажу о нём больше. Чандрагупта столько раз обвинял самраджа в том, что мой повелитель лишил его семьи и родины, но не забыл ли он, как сам поступил с сыном бывшего царя Таксилы? Он зарезал Амбхираджа на глазах у толпы через несколько дней после того, как принёс его наследнику — Амбхикумару клятву верности и сделал вид, будто хочет служить в его армии. Он сделал наследного царевича Таксилы сиротой и изгнал с территории его же царства, подняв при поддержке Чанакьи в чужом государстве бунт. Амбхикумар был вынужден просить убежища в Магадхе, где его вскоре убили обманом… руками царевича Дашасиддхики, но по ложному навету шпионов Чанакьи. Раненого, беспомощного! Не способного толком сопротивляться! — говоря это, Ракшас буквально пригвоздил гневным взглядом к полу Тарини.
Та поспешно отвернулась. Биндусара слушал, и Ракшас заметил, что лицо царевича стало напряжённым, а в глазах появилась пелена слёз. Кажется, он больше не сомневался в том, что ему говорят правду.
— А братья самраджа? Их не просто убили, их уничтожили с особой жестокостью, заманив обманом в ловушки.
— Некоторых отец победил в честном бою, — попытался возразить Биндусара. — Другие же погибли от собственной жадности и запретных страстей.
— В честном бою?! — Ракшас зло захохотал. — А теперь услышь правду. Раджкумара Говишанаку заманили в подземелье Хава Мехел под видом переговоров о сдаче крепости, но вместо этого утопили в сточных водах, вывесив потом мёртвое тело на воротах. Раджкумара Раштрапалу заживо сожгли в очаге, предназначенном для плавления металлов, напав тайком из засады на его оружейную кузницу посреди ночи. Раджкумара Дашасиддхику оболгали, выставив предателем и вынудив самраджа убить его. К раджкумару Бхутапале подослали вишканью под видом наложницы, и она отравила его поцелуем. Раджкумара Пандугати убила Тарини в тот миг, когда он был безоружен и молил о пощаде. Раджкумара Панду заманили обманом на золотые рудники и сбросили в золотой расплав. Раджкумара Кайварту закололи кинжалом в спину. Он так и не узнал, что умер от рук собственной сестры — раджкумари Дурдхары, да не найдёт покоя душа этой гнусной предательницы! Неужели это всё и есть честный бой?