— Ты был моим сыном, а не трофеем! — возмутился Чандрагупта, замирая на месте. — И я любил и до сих пор тебя люблю! А Магадха… твоя была и осталась.
— Моя? — юноша язвительно расхохотался. — Несуществующего Биндусары Маурьи? Если я сяду на престол под этим именем, значит, я — трофей, жалкий раб, которому нельзя даже вслух назвать своё настоящее имя. А если оно и будет названо — благодаря вам и Чанакье это имя давно осквернено. Кто будет уважать меня? Согласно всеобщему мнению, я — сын тирана и преступника, которого однажды убил сияющий, подобный Индре освободитель народов Чандрагупта Маурья! Незавидна же моя участь: или умереть, нося фальшивое имя, или жить под настоящим именем, очернённым вами. И с Каутильей куда мне тягаться! Я ещё не совершил ни единого подвига, а ваши с ним «добрые» деяния известны всем. И они выглядят светло и прекрасно, ведь каждую свою подлость вы прикрывали дхармой, каждое гнусное убийство в спину называли праведной войной. Хорошо, хоть Калинга вам не поддалась… И Карнатака! И я очень рад, что хоть где-то народ может жить действительно свободно, а не слушать разглагольствования о свободе, пока над головами реет флаг захватчиков.
— Что ты хочешь? — отчаянно вырвалось у Чандрагупты. — Что мне сделать, чтобы заслужить снова твою любовь? Неужели одно слово министра Ракшаса могло перечеркнуть все те годы, когда я держал тебя за руку, кормил с ладоней, учил держаться в седле и сражаться?!
— А мне вовсе не министр Картикея рассказал правду! — объявил царевич.
— Кто тогда? — устало спросил Чандрагупта.
— Махарани Тарини.
Царь Магадхи вздрогнул.
— Тара… жива?
— Да, — быстро кивнул Биндусара. — Она сейчас во дворце. Но если вы с Каутильей попытаетесь причинить ей хоть малейший вред, я вас уничтожу, и мне будут безразличны последствия. Ещё раз говорю: больше я вам не сын, самрадж. Отныне я — ваш враг! Вам лучше меня убить.
— Я не смогу, — голос Чандрагупты был хриплым и едва слышным. — Как мне убить сына?
— Я не ваш сын. Довольно притворства.
— Мой. Я вырастил тебя, воспитал. Ты проник в моё сердце вопреки моей воле… Возможно, потому, что ты… так похож на отца.
— Хватит! — резко оборвал его Биндусара. — Будто вам было дело до моего отца!
— А ведь было, — печально улыбнулся Чандрагупта. — Когда-то давно, до того, как я узнал от Чанакьи о гибели Пиппаливана и махараджа Чандравардана, Дхана Нанд был тем единственным, на кого смотрели мои глаза. Он сиял, как солнце. Он ослеплял… Приковывал внимание. В его объятиях я чувствовал такое блаженство, словно в Дэвалоке… Просто от одного прикосновения к нему я попадал на небеса. Но потом, — Чандрагупта поник, — нежность и преданность сменились болью и гневом. Я узнал о том, какой он на самом деле. Он предавал союзников, убивал близких людей. Даже своего отца Махападму не пощадил!
— И кто вам всё это сказал? Чанакья?
— Да, — подтвердил Чандрагупта. — Но это ведь правда. Он не лгал!
— Любую правду можно вывернуть так, что она потеряет свой истинный облик, — заметил Биндусара. — А уж Чанакья лучше всех умеет смешивать правду с ложью так, чтобы от правды остался пшик, а ложь стала выглядеть истиной. Махарани Тарини слишком поздно это поняла. Чанакья опаивал её своими настойками, чтобы она оставалась преданной ему. Как только она перестала их пить, она поняла, каков этот брамин на самом деле. Махарани Тара теперь глубоко раскаивается в содеянном, только вот уже ничего не изменить. По её вине, как и по вашей, погибли невинные люди.
— Слушая её и веря ей, ты всё же не называешь её матерью, — Чандрагупта внимательно посмотрел на Биндусару. — Почему?
— Я назову её матерью после того, как вы примете решение насчёт меня.
— Тут и решать нечего: ты станешь царём. Ты же мой наследник! Да, ты узнал правду, и ты можешь сколько угодно винить и ненавидеть меня. Я не стану отпираться и оправдываться: ты потерял отца по моей вине. И даже если, по моему мнению, Дхана Нанд был чудовищем, с твоей точки зрения он чист уже потому, что он тебе отец. Ты можешь отказываться признавать меня, но ничто не изменит того факта, что я тебя воспитал и вырастил. Я тоже твой отец, Биндусара! И когда я покину этот мир, следующим царём станешь только ты.
— Нет, — раздалось сухое и холодное в ответ. — Так не пойдёт.
— Не пойдёт? Чего же ты ещё хочешь?
Биндусара достал из-за пояса пергамент, перо и сосуд с толчёной кошенилью.
— Я даю вам последний шанс, самрадж, во имя той сыновней и отцовской любви, которая ещё сегодня утром связывала нас. Я узнал, что вы забрали моё царство и узурпировали власть. Вы — заговорщик и бунтарь, убивший моего настоящего отца и обманом занявший его трон. Но законный наследник Дхана Нанда теперь имеет право потребовать свой престол обратно! Моё условие таково: вы отречётесь немедленно и покинете пределы Магадхи. Уходите так далеко на запад, восток или на юг, как это только возможно, чтобы мы с вами никогда больше не встретились. Я вас изгоняю, как некогда вы изгнали моего отца. Только при этом условии ни я, ни махарани Тара, ни аматья Ракшас не скажут населению Магадхи ни слова о ваших гнусных победах над Нандами. Вы сохраните своё честное, незапятнанное имя, а я даю слово, что проживу до смерти как Биндусара Маурья, и истинная история моего рождения никогда не выплывет наружу. Если же вы откажетесь подписать отречение, я немедленно выйду к союзным царям и расскажу им правду о себе, а махарани Тара и аматья Ракшас подтвердят мои слова! Я отрекусь от вас, никогда не назову прилюдно своим отцом, наоборот, всем и каждому буду говорить о своём настоящем отце — Дхана Нанде, прославляя его и проклиная вас! Если вас не беспокоит всё это, можете не отрекаться. Правда, есть ещё третий вариант, и я его уже предлагал, — Биндусара протянул Чандрагупте кинжал, вынув его из ножен. — Убейте меня. Вы так сильно любите украденный вами трон! Ради него вы переступили через сотни жизней. Что вам ещё одна? Из живых людей никто вам не нужен, да и вы не нужны никому. Теперь — даже мне. Убейте меня, и вашей власти ничто и никогда больше не будет угрожать. Кроме того, вам ничего не стоит заколоть безоружного. Однажды на поле боя вы сделали это с моим отцом. А сейчас вы всего лишь уничтожите сына врага… Давайте, смелее!
Юность и горячность идут рука об руку. Это был не план, а чистое безумие и балансирование на краю, и где-то в глубине души Биндусара понимал это, но чутьё подсказывало ему: выигрыш партии в его руках, он победит!
Чандрагупта с ужасом оттолкнул от себя нож, порезав палец о край клинка. Тот упал на пол. Безумным взглядом царь проследил его падение, а затем выхватил пергамент из рук принца, не глядя, схватил перо, обмакнул в кошениль и широким, кривым росчерком подписал внизу, оставляя на листе вместе с подписью следы крови. Не сказав более ни слова принцу, выбежал из покоев. Биндусара смотрел ему вслед, ощущая крупную дрожь в теле.
— Я сделал это, — прошептал он, тяжело падая на незастеленное ложе. — Отец, мама… Я это сделал.
====== Глава 6. Отречение ======
Остановившись за поворотом коридора, Чандрагупта вжался затылком в холодный камень стены. Все слуги сейчас на праздновании. Здесь никого… Никто не увидит его слабость. Слёзы непрерывно катились по щекам, и он не знал, как их остановить.
«Возмездие, — пульсировало в его голове. — Возмездие для тебя…»
— Да, я заслужил, — прошептал он, вытирая лицо краем тяжелой парчовой накидки. — Всё верно. Я получил по заслугам.
Шатаясь, почти не видя пола под ногами сквозь слипшиеся ресницы, ощущая привкус соли на губах, император, утративший за несколько мгновений всё, что имело для него значение, кое-как доковылял до своих покоев и запер дверь на засов. Приблизившись к одной из стен, он резко надавил на одну из деревянных панелей, скрывавших тайник. Створки вместительной ниши распахнулись, тихо скрипнув и явив свои недра. Свёрнутый портрет, висевший внутри, развернулся сам собой, стоило потянуть за золочёный шнур. Чандрагупта долго смотрел в знакомое до боли лицо, навеки оставшееся молодым, не тронутое морщинами, прекрасное, восхитительное, желанное и ненавидимое одновременно.