С этими словами Чандрагупта положил руку на плечо Биндусары, заметив боковым взглядом, с каким потрясением сын смотрит на него. Кажется, он не ожидал… Впрочем, неудивительно. Такой новости не ожидал никто. Сначала в обволакивающей тишине не слышалось ни звука, а потом сабха взорвалась криками удивления, восторга и одобрения. Впервые за много лет Чандрагупта видел, что им снова восхищаются, как много лет назад, когда в глазах простого народа он являлся освободителем, а не узурпатором, но от этого на душе становилось ещё горше. Он не заслуживал поклонения. Он был всего лишь предателем, а теперь — низложенным царём, придумавшим очередную красивую ложь, лишь бы не позволить неприглядной правде выбраться наружу.
— Самрадж… — только и выдохнул Биндусара. — Зачем сегодня?! Можно было завтра… Позже, — он осёкся и умолк.
— К чему время тянуть и откладывать неизбежное? — улыбнулся ему Чандрагупта, похлопав сына по плечу. — А сейчас принимай поздравления — это твой праздник! — и он подтолкнул Биндусару вперёд.
Юноша неловко шагнул к гостям, окружившим его плотным кольцом. Цари-кшатрии и цари-брамины поздравляли нового императора, предлагая свои богатые дары. Чандрагупта был оттеснён в сторону, где его и поймал Чанакья. Глаза ачарьи полыхали так, словно в него вселился сам Агнидэв.
— Что ты наделал? — первый министр кричал бы, будь они сейчас наедине, но из-за скопления народа приходилось по-змеиному шипеть. — Как понимать твою выходку?! И как возвращать тебе так глупо утраченную власть?
— Её не надо возвращать, — в глазах императора стояли слёзы, но губы его улыбались. — Я действительно ухожу по доброй воле.
— Почему?!
— Биндусара дал клятву, что если я отрекусь, никто не узнает правду. Мой сын останется для всех Маурьей, а для меня важно только это. К тому же власть давно стала камнем на моей шее. Я только рад избавиться от этой тяжести.
— Ты действительно потерял разум! — вышел из себя ачарья. — Почему не пришёл и не рассказал мне? Я бы придумал выход! Я бы приструнил зарвавшегося юнца, посмевшего выдвигать такие требования!
— Нет, — Чандрагупта покачал головой. — Биндусара прав: мне пора уходить. А он вырос. Он достойный сын двух отцов. Дхана Нанд подарил ему рождение и передал свой пылкий нрав, силу и смелость, а я дал ему любовь и знания. Насколько смог… Служи ему верно, Вишнугупта. И не смей травить его разум, как отравлял мой! Оставь ему свободу быть тем, кто он есть. Впрочем, — Чандра язвительно усмехнулся, — если он не поддался тебе в детстве, то теперь и тем более не станет.
Бешенство, мелькнувшее во взоре ачарьи, лишь позабавило Чандрагупту.
— Ты не посмеешь вот так уйти, — процедил брамин сквозь зубы, — не для того я возводил тебя на престол, чтобы ты бросил меня и…
Чья-то рука ухватила Чанакью за плечо, и первый министр похолодел, обернувшись и увидев за своей спиной аматью Ракшаса, держащего в руке наполовину вынутый из ножен клинок. Советник Картикея смотрел на своего извечного соперника с мрачной яростью.
— Что ты здесь забыл?! — раздражённо спросил у него Чанакья. — Нечего стоять столбом. Ступай, поздравляй нового императора вместе с остальными. Давай, спеши!
— Успеется, — сухо обронил Ракшас. — Есть разговор куда важнее.
— Интересно, о чём?
— Вот об этом! — вернув кинжал в ножны, Ракшас вынул из-за своего золотого пояса стопу пожелтевших пергаментов с обтрёпанными краями и ткнул их в нос Чанакье. — По приказу самраджа Биндусары, являющегося с нынешнего дня правителем Магадхи, мои люди обыскали ваши покои, Вишнугупта. Я рад, что наконец получил полномочия сделать это! Мы нашли тайник с записями, свидетельствующими о том, что царица Дурдхара была отравлена по вашему приказу. Здесь приведены подробные расчёты дозировки яда и времени, необходимого на то, чтобы успеть спасти плод из чрева беременной женщины. Этому пергаменту несколько лет, судя по тому, как выцвели чернила. Единственная беременная женщина, отравленная за это время — махарани Дурдхара. Вывод очевиден. Это сделали вы, Каутилья!
Чандрагупта переводил потрясённый взгляд со своего учителя на Ракшаса и обратно.
— Ачарья, это правда? Вы убили её? И даже не по случайному недосмотру, как я полагал, а намеренно? Но… зачем?!
Чанакья молчал, сжав кулаки, сведя брови над переносицей и гневно раздувая ноздри.
— Неужели не ясно? — усмехнулся Ракшас. — Сестра моего повелителя была нужна твоему ачарье исключительно ради возведения тебя на престол и рождения наследника. Но, конечно, он бы не убил её так скоро и дал бы ей немного пожить, будь она менее любопытной. Однако, как следует из тайных записей твоего гуру, незадолго до рождения Биндусары Дурдхара, бродя по дворцу, сунула свой нос не туда, куда следует, и случайно узнала, что Дхана Нанд не убивал Махападму. Моему господину приписали это убийство. Если бы ачарья не поторопился отравить раджкумари, она рассказала бы об этом и тебе, заставив тебя усомниться в остальных фактах, держащих твой слабый разум в плену у ачарьи. Например, ты бы точно усомнился в подлом убийстве твоего отца Дхана Нандом, а также в том, являлся ли Чандравардан вообще твоим отцом. И ты бы докопался до истины с твоим-то упрямством! Но тебя Чанакья потерять не мог, он слишком многое вложил в выращивание императора, полностью покорного его воле. Проще было убить твою жену, чем упустить тебя!
— Нет… — едва слышно прошептал Чандрагупта. — Это отвратительно.
— Да! — мстительно изрёк Ракшас, добавив. — Я не желаю портить моему юному господину его день рождения и день его воцарения на престоле, принадлежащем ему по праву, поэтому я тихо и незаметно возьму Чанакью под стражу и отправлю в темницу. Всю ночь напролёт за ним будут следить мои люди, устойчивые к ядам и словесным внушениям. Утром император Биндусара примет решение, как быть с этим лжецом, отравителем и убийцей. Пошёл, — и Ракшас грубо толкнул Чанакью в спину. — С этой минуты ты больше не правая рука императора, а государственный преступник.
Лицо Чанакьи перекосилось от ярости.
— Да как ты сме…
Он не договорил. На его шее сомкнулись пальцы советника Картикеи.
— Хочешь устроить шум? Давай. И все прямо сейчас узнают, каков на самом деле «освободитель народов»! Ещё одно слово, и я оглашу обвинение в убийстве царицы Дурдхары на весь тронный зал, зачитав вслух выдержки из твоих же пергаментов, приведу слуг-свидетелей того преступления, которые всё ещё живы, но больше не служат тебе, ибо власть твоя закончилась отныне вместе с властью императора Чандрагупты. А потом при всех я закую тебя в кандалы и провезу через всю столицу в той самой железной клетке, которую вы двое некогда использовали для унижения моего господина… Она всё ещё цела! Решай, выбор за тобой.
— Не надо, — сумрачно отозвался Чанакья, опуская голову. — Я пойду, только не поднимай шума.
Чандрагупта бесстрастно и опустошённо наблюдал за тем, как Ракшас уводит Чанакью из сабхи, грубо толкая в спину, затем снова обернулся на сына, принимающего поздравления от царей, и грустно улыбнулся. Пусть это самый последний день, когда они с Биндусарой могут быть вместе, однако он позаботится о том, чтобы день этот оказался для сына счастливым.