====== Глава 7. Аскеза ======
— Я знаю, ты поклялся, что больше не склонишься к моим стопам и не примешь моих благословений, — Чандрагупта остановился рядом с сыном и посмотрел на него с печалью, — но всё же позволь пожелать тебе долгих лет и счастливого царствования. Найди себе хорошую супругу и воспитай столько сыновей, сколько боги дадут. Советник Картикея поможет тебе со сватовством и свадьбой. Пусть он сам одинок, но выбрать удачную партию для тебя сумеет. Назначь его снова первым министром. Рядом с тобой должен быть кто-то, кому ты полностью доверяешь. И попытайся убедить махарани Тару вернуться. Всё же она твоя мать. Поскольку я ухожу, ей стоит остаться с тобой.
— Не беспокойтесь. Она позаботится обо мне, а я — о ней, — коротко отозвался Биндусара.
Юноша крепко сцепил ладони за спиной, потому что руки сами собой тянулись сложиться возле груди в жесте почтения, но Биндусара не позволил этому случиться. Да и Чандрагупта, собравшись по привычке ласково потрепать сына по волосам, вовремя отдёрнул ладонь.
— Прости. Я знаю, тебе неприятны мои прикосновения. Благословляю и… прощай.
— Прощайте.
Чандрагупта развернулся и медленно пошёл к своим покоям. Биндусара смотрел ему вслед, изо всех сил борясь с неистовым желанием броситься вслед тому, кого совсем недавно называл отцом.
Он не вышел провожать Чандрагупту с утра, однако долго с горечью смотрел сквозь узорчатую решётку окна на то, как бывший император, гордо выпрямив спину, шёл через дворцовую площадь: без золотых украшений, в простых одеяниях брамина, с тряпичным узлом в руках. Внутри того узла, Биндусара был почти уверен, лежали лишь чапати. А дальше… Чандрагупта обречён просить милостыню, либо питаться кореньями и кислыми фруктами, растущими в лесу. Его судьба теперь незавидна.
— Он получил воздаяние, — прошептал Биндусара одними губами, словно пытаясь убедить самого себя, что поступил верно.
«Он любил тебя. Он был предателем по отношению ко всем остальным, но тебя действительно любил, потому и ушёл без борьбы!» — голос из глубин сердца вонзал в него острые колючки.
— Я должен был… Он бы на моём месте поступил так же.
«Бесспорно. Но отныне ты утратил единственного отца, который у тебя был. Навсегда».
Юноша стиснул пальцы поверх округлого завитка, вырезанного из сандалового дерева. Как никогда остро Биндусара ощущал, что детство закончилось, да и юность внезапно прошла. Всего за день он постарел на десяток лет, став зрелым мужчиной.
Он изгнал Чанакью вечером того же дня, даже не задумываясь. Биндусара ловил себя на том, что если бы советник Картикея не нашёл ни единого доказательства вины брамина в смерти Дурдхары, всё равно следовало с позором выставить этого лживого ачарью за пределы Магадхи.
— Почему бы его не казнить? — поинтересовался Ракшас.
— Нет. Пусть живёт в лесу, утратив столь сладкую его душе власть, пусть каждый день осознаёт, кем был прежде и что потерял! Я желаю, чтобы этот подлый убийца умирал ежедневно, отравляя себя мыслями о том, чего уже не вернуть.
Биндусара отдал приказ подданным выстроиться по обе стороны дороги, по которой Чанакья будет уходить в изгнание, и бросать в него тем, что под руку подвернётся. Ведь некогда, по словам Ракшаса, такой же унизительной экзекуции было приказано подвергнуть Дхана Нанда. Правда, жители Магадхи пощадили своего царя и бросали в него перезрелыми манго, а не камнями. Полусгнившие плоды падали, не долетая, разбивались о землю, превращаясь в кашу. Ракшас старался прикрывать своего господина, чтобы его одежды и лицо не пострадали. Биндусара выслушал этот рассказ, скрипя зубами.
— Попрощайтесь с убийцей так, как он того заслуживает, — громко объявил царь, выходя на площадь и предъявляя всеобщему обозрению Чанакью с обрезанной косой, завёрнутого в вылинявшие тряпки. — А ты… Не вздумай возвращаться, помилования не будет! — приказал он тому, к кому с детства испытывал сильнейшую неприязнь.
— Вы очень скоро пожалеете о своём поступке, махарадж, — процедил Чанакья сквозь зубы. — Никто, кроме меня, не сможет дать вам столь полезных и необходимых каждому царю советов. Вы не сумеете удержать трон без моей помощи.
— Не думаю. У меня есть первый министр Ракшас, а больше мне никто не нужен. Тем более — вы, — таким был ответ.
Чанакья повернулся лицом к воротам — тем самым, через которые двадцать два года назад он въехал в колеснице победителя и с ожерельем из лотосов на шее. Теперь через эти ворота ему предстояло уйти навсегда — побитым, униженным.
«Догоню ли я Чандрагупту? — задумался Чанакья, инстинктивно закрываясь руками от летящих в него комков глины, деревянных сандалий и поломанных спиц от колёс, а потом вздохнул. — Незачем. Ведь лишь по его вине я оказался в таком плачевном положении. Этот дурак отдал меня на поругание толпы ради глупой любви к чужому сыну. Слепец… Да получит он горчайшие плоды за то, что он предал своего учителя, нарушив клятву!»
Чанакья не стал даже пытаться догонять своего ученика или расспрашивать у встречных о нём. Отныне его пути с Чандрагуптой навеки разошлись…
— Вы должны хорошо питаться, иначе не дотянете до церемонии коронации! — Ракшас поставил перед Биндусарой тарелку горячего супа и белую рыбу в соусе тенга. — Поешьте.
— Я не хочу, — юноша сидел, поджав ноги, уткнув глаза в пол, и отказывался брать хоть кусочек.
— Простите, самрадж… Если вы будете каждый раз так переживать о справедливо принятых решениях и без необходимой подготовки прекращать принимать пищу на много дней подряд, вы навредите своему телу! Вы ослабеете и будете побеждены кем-нибудь из врагов. А я бы желал увидеть, как вы станете великим императором и исполните все свои желания, сделав Магадху ещё более сильной, чем сейчас.
Биндусара с интересом взглянул на Ракшаса. Тот, сложив руки перед собой, с преданностью и любовью смотрел на своего господина, мягко вразумляя его.
— Ты так беспокоишься за меня, Картикея? — удивился юный царь.
— Конечно, господин! Вы мне так же дороги, как если бы приходились родным сыном, — искренне произнёс Ракшас. — Я был бы счастлив иметь такого наследника. Увы, боги не послали мне детей… Вы — смысл моей жизни, повелитель! И я хорошо знаю, как вам тяжело. Всего пять дней назад вы лишились разом обоих отцов. Вы узнали, что ваш настоящий отец на небесах, а приёмный родитель оказался лжецом и предателем. И вы приняли правильное решение, вернув себе престол и изгнав узурпатора. Но я понимаю, каково вам! И всё же… станьте сильнее. Если вам нужен человек, который никогда не предаст, он рядом с вами. Я и мечтать не могу о том, чтобы вы приняли меня своим отцом, но если это случится… моё бессмысленное существование наконец обретёт значимость! Вам не надо объявлять об этом перед всеми, о подобной чести я и помыслить бы не посмел. Мне достаточно, если это останется между нами. Я хотел бы, чтобы вы, оставаясь со мной наедине, называли меня отцом, самрадж. Вы согласны на это?
Рванувшись вперёд и едва не опрокинув кувшин с водой, стоящий рядом, Биндусара обнял советника за шею.
— Спасибо, — проговорил он на ухо Ракшасу. — Вы столько вынесли ради своего императора, поэтому только вы и достойны заменить мне отца… Только ваших благословений я теперь буду просить.
Ракшас тихо гладил юношу по волосам, повторяя, словно мантру:
— Всё будет в порядке, всё наладится, сынок…
— Ты стал ему настоящим отцом. Я вынужден это признать.
Чандрагупта подбросил сухих веток в костёр и задумчиво покосился на того, кто приходил к нему во сне уже не первую ночь, и сны эти после пробуждения казались реальнее действительности. Помнится, в первый раз он сильно испугался и закричал, пробуждаясь, поэтому разговора не вышло. Но теперь уже привык. И даже если всё это — самообман, если Дхана Нанд приходит к нему лишь по той причине, что он, Чандрагупта, давно обезумел, пусть так. Уж лучше жить с видениями нездорового разума, чем наедине с собой в подземной норе, куда заползают лишь змеи.