Команда «Прекратить работу!» прозвучала в тот момент, когда он думал, что все, больше не выдержит.
— О, мой бог… — прошептал Кирилл, распрямляясь и чувствуя, как ноет поясница.
В той, прежней жизни, ему давно не доводилось столько пахать при помощи мускулов.
Работников выстроили, пересчитали и повели обратно к «казарме», расположенной в бывшем помещении банка. На ужин каждый получил аж по две кружки воды, по куску мяса и по несколько упаковок сухой лапши, которую пришлось жрать прямо так, словно чипсы.
— А что, помыться никак нельзя? — спросил Кирилл у Саши, неторопливо хрустевшего своей порцией.
— Душ обещали, — ответил тот. — Но пока не наладили, зато собачатина нынче удалась…
— Что? — Желудок Кирилла протестующе сжался.
— Собачье мясо, — невозмутимо разъяснил Саша. — Псов в городе полно, охотиться на них легче всего, а как еще такую прорву накормить? Что из жрачки не испортилось, то крысы поели… Видел, сколько их по развалинам шастает?
Ну да, за столько лет даже консервы придут в негодность, кроме той же тушенки. Хорошо хоть есть вода. Интересно, откуда ее возят? Не с Волги же?
— В частном секторе, за Советской, колонки есть работающие, — ответил на невысказанный вопрос Аркадий Петрович. — Я в первые дни работал в бригаде водовозов, это потом меня сюда перевели…
Солнце заходило, жара потихоньку спадала, усталые и грязные работники сидели и лежали на траве рядом с «казармой», и охранники не спешили загонять их внутрь. Бригадир отсутствовал, десятники без него вели себя как нормальные люди, и можно было расслабиться.
Неподалеку от Кирилла несколько мужиков уселись в кружок и достали пластиковые карты, еще двое притащили подгнившую шахматную доску, и вокруг образовалось кольцо из болельщиков. Аркадий Петрович принес книгу, толстую, в яркой обложке, с пожелтевшими от времени страницами.
— Надо читать, пока светло, — сказал он грустно. — Света нет, и неизвестно, будет ли.
Кирилл же лежал и наблюдал, что происходит вокруг, слушал разговоры.
Сменилась охрана, ушедшие с поста бойцы, смеясь и переговариваясь, отправились в ту сторону, где из зарослей поднималось здание районной администрации. Среди игроков в карты чуть не началась драка, двое вскочили, схватили друг друга за грудки, но пустить в ход кулаки не успели — рядом оказался парень в камуфляже.
— Эй-эй, осадить! — рявкнул он. — Цивилизация в опасности, а вы тут собачитесь! Кому охота разбитую морду — обращайтесь!
Поссорившиеся мужики, бросая друг на друга злобные взгляды, уселись на место, а Кирилл подумал: «Шустрые они, и с промытыми мозгами. Удрать будет непросто».
— Слушай, а матрас и одеяло мне когда дадут? — спросил он, повернувшись к Саше.
— А там их внутри полно, за загородкой, натаскали в первый день с запасом, так что не боись, — отозвался тот. — Да и те ребятишки, кого вчера расстреляли, своими не воспользуются больше, хе-хе.
— Расстреляли? За что?
— Ну, первый-то удрать попытался, но его поймали… а второй, Иван Захарьич, он к нам три дня назад прибился, старый уже был. — На лице Саши отразилась задумчивость, и он поскреб лысину. — Говорил много, такое, что не сразу и поймешь, но все бредятину. Про то, что небеса открылись, что он пророк времен последних, что за ним придет тот, кому он недостоин шнурки развязывать, и будет изменять мир не просто словом, а светом… Отвели его к майору, а тот решил, что болтливого безумца кормить смысла нет, его и грохнули, а голову, чтобы остальным неповадно было, на железку насадили… Видел, наверное?
— Нет… а, да… — Тут Кирилл понял, что за «мохнатая тыква» торчала на трубе перед районной администрацией.
Слова расстрелянного старика не шли из головы, они напомнили о тех временах, когда он работал над дипломной работой, посвященной учению гностиков — ушлых ребят, что в начале нашей эры пытались выстроить альтернативное христианство для немногих, но не выдержали конкуренции с обычным и сгинули.
Тогда он одолел не только те четыре евангелия, что включены в Библию, а еще и разные апокрифы: «Евангелие от Фомы», «Евангелие детства», «Апокалипсис Баруха», «Евангелие от Филиппа». В голове засели всякие архонты и эоны, Пронойя и Логос, Абраксас и распятый на кресте змей офитов.
В каком-то из тех сочинений и упоминалось «крещение светом», а про «завязывание обуви» вроде бы говорилось в Новом Завете…
— Пойдем, надо тебе показать, что и как, — заявил Саша, прерывая размышления Кирилла.
И они отправились в «казарму».