Но прошло не очень много лет, и олинфяне, оглянувшись, вдруг увидели, что вся область, окружающая их город, как-то незаметно, понемногу захвачена Филиппом.
Теперь в Олинфе встревожились. Слишком сильным становится македонянин. Он их союзник, он дарит им города… Но не потому ли он все это делает, что боится, как бы Олинф не вмешался в его разбойные дела?
Скольких правителей уверял он в своей дружбе, а потом беспощадно разорял их земли! Разве не обманул он афинян, когда клятвенно обещал завоевать для них Амфиполь? Крупный город возле самого устья большой реки Стримона, важный пункт в торговле с городами Понта Евксинского, город-порт всего фракийского побережья, богатый рудниками, виноградниками, оливами…
Афиняне поверили Филиппу. Но как же они не поняли, что Амфиполь нужен ему самому? Они согласились — пусть Филипп завоюет для них этот город. Филипп взял его приступом — и оставил себе! Теперь Амфиполь — его важнейшая стратегическая база, крепость, открывшая ему весь берег Фракии. А для чего Филипп заверил Афины, что воюет для них? Да затем, чтобы они ему не мешали!
Может быть, этот коварный человек и олинфян успокаивает сладкими речами, чтобы вернее их обмануть и потом захватить?
Воистину замыслы Филиппа разгадать невозможно.
— Мы не перейдем моста, пока не подойдем к нему! — вот его обычный ответ и друзьям и врагам. А что он хочет сказать этим, известно только ему одному.
Подозрения вскоре перешли в уверенность и вражду. А Филипп, с его обольщающими речами, был далеко и ничего не знал. Он в это время воевал в Фессалии и успешно захватывал там города один за другим: Феры, Пагасы, Магнесию, локрийский город Никею…
Горы стояли в желтых и багряных одеждах осени. Но в долине, где расположился военный лагерь Филиппа, еще зеленела трава. Суровое серое небо висело над головой, приглушая своим холодным светом краски осенней листвы.
Войско Филиппа, отягощенное награбленным богатством, отдыхало у костров. Филипп уже отпраздновал победу обильными и шумными пирами. И теперь, трезвый и деловитый, он сидел в шатре со своими полководцами и обсуждал дальнейшие планы военных действий. Филипп не собирался отдыхать, ему было некогда отдыхать — еще столько предстояло больших и трудных дел!
Теперь пришла пора брать Олинф. Часть войск уже отправилась в том направлении. Филипп приказал вести себя тихо и, не доходя до Олинфа, чтобы там никто не догадался о замыслах Филиппа, ждать его. Нагрянуть надо неожиданно. Неожиданность всегда половина победы.
— Ты уверен, царь, что им неизвестны твои намерения? — спросил один из полководцев.
— Если бы это было так, нас известили бы. Там ведь тоже есть разумные люди, которые понимают, что Олинфу гораздо выгоднее быть с Филиппом в союзе, чем во вражде.
В это время в шатер вошел гонец. Все обернулись к нему.
— Царь! — сказал он. — Олинф изменил тебе.
Филипп сверкнул своим единственным глазом.
— Как?
— Олинфяне почувствовали опасность. Не доверяют тебе. Отправили послов в Афины просить помощи.
— Вот что?.. — зловещим голосом сказал Филипп. — Значит, они договор со мной нарушили? Тем хуже для них. — И вдруг весело улыбнулся. — И тем лучше для нас. Теперь уже они не смогут вопить, что Филипп — вероломный союзник. Я не нарушал договора. Нарушили они — значит, мы вправе вступить с ними в войну! Теперь остается одно — в поход на Олинф немедля!
И снова, подняв сариссы, двинулись македонские фаланги Филиппа. Снова загудела земля под копытами могучей конницы, загрохотали колесами деревянные сооружения с таранами и баллистами-самострелами, которые могли метать во вражеский лагерь камни и дротики, стрелы зажигательные и простые.
А в это время в Афинах, на Пниксе, опять выступал Демосфен против Филиппа, страстно призывая афинян помочь Олинфу.
Вскоре из Афин к Филиппу явился лазутчик, присланный его сторонниками. Этот человек привез ему свиток, на котором почти слово в слово была записана речь Демосфена — его Первая Олинфская.
— Читай.
— «Большие, я думаю, деньги дали бы вы, граждане афинские, за то, чтобы знать, какими мерами помочь государству в том деле, которое вы сейчас обсуждаете…»
— Дальше, дальше, — прервал Филипп, — самую суть. Об Олинфе.
— Так. Сейчас. Вот.
«… Мое, по крайней мере, мнение таково, что решить вопрос о помощи Олинфу надо сейчас же и что надо как можно скорее послать эту помощь…»
— Ага. Ну-ну, посылай. Дальше.
— «…Затем надо снаряжать посольство, которое должно быть на месте событий. Ведь бояться приходится главным образом того, чтобы этот человек…»