— Иди к себе, — приказал Гилэстэл, и Астид послушно покинул зал.
Наутро в поместье царила тишина. Даже лай собак и щебет птиц словно стали тише в несколько раз. За столом не было ни Эйдара, ни его сыновей. Заплаканная служанкаподала завтрак немногим собравшимся за столом. Гилэстэл ел медленно, временами странно поглядывая на Астида. Закончив есть, он встал и, бросив Астиду: «Жду тебя в своей комнате», удалился.
Астид вошел в покои князя с нарождающимся беспокойством.
— Закрой дверь, — приказал князь. — Ты знаешь, что случилось с Элайной?
Астид отрицательно качнул головой.
— Она заснула в саду, и её укусила ядовитая змея. Я кое-что смыслю во врачевании, и сам осмотрел рану на её теле. Есть одно обстоятельство, которым я не поделился с хозяином этого дома. Пока не поделился.
Гилэстэл взглянул на юношу. Астид, не поднимая глаз, молча ждал продолжения.
— Тот вид змеи, яд которой убил Элайну, здесь не водится. Но они в изобилии встречаются на горе Айканг, что в трех часах пути от Вердэлэйна. Зачем ты это сделал?
Астида пронизал страх разоблачения и близость расплаты. Боязнь возможных последствий навалился тяжким камнем, вновь согнув его спину.
— Что я сделал? Я не понимаю, — отвернулся он, и глубоко вздохнул, пытаясь успокоить биение сердца. Выдох Астид сделать не успел. Пальцы Гилэстэла сжали горло полукровки, лишая возможности дышать и говорить. Голубые глаза князя превратились в колючие льдинки. Он развернул Астида лицом к себе, и с тихой яростью процедил сквозь зубы:
— Ты хоть понимаешь, что ты сделал?! Убить хозяйку в её собственном доме! Ты нарушил закон гостеприимства! Опорочил мое имя! Это… это недопустимо.
Гилэстэл отшвырнул от себя воспитанника, и Астид упал. Пока он, встав на четвереньки, восстанавливал дыхание, Гилэстэл нервно мерил шагами комнату.
— Встань! — приказал князь.
Астид поднялся и ссутулился в ожидании дальнейшей расправы. Но свое слово вставить все же не преминул.
— Эта дрянь сама напросилась, — прохрипел он, потирая горло.
Полуэльф остановился, разглядывая юношу — его беспокойные тонкие пальцы, теребящие обшлаг камзола, нервно подрагивающий кадык и красные пятна на шее. Глаза князя были уже не злы, но холодны и строги.
— Выпрямись, — произнес он, наконец, после долгого молчания.
Астид немедленно вытянулся в струну и бросил недоверчивый взгляд на господина. Гилэстэл кивнул.
— Всегда держи спину прямо. Прежде чем убивать, нужно научиться лгать — изящно, уверенно и правдоподобно. Я научу тебя и тому, и другому. Но в свое время и при одном условии — ты будешь слушаться меня беспрекословно. Так зачем ты это сделал?
— Она смеялась надо мной, — прошипел Астид, и в его глазах зажегся злобный огонек. — И над вами. Эта высокородная распутница была слишком высокого мнения о себе.
Гилэстэл поднял бровь.
— Ты все это время думал о том, что произошло полгода назад? Тебя это так задело? Истинного аристократа не должны волновать чужие насмешки.
— Мои обиды не имеют срока давности. И пусть все, кто осмелится нанести мне оскорбление, помнят об этом.
Гилэстэл изумленно воззрился на Астида, потрясенный тоном, каким были произнесены эти слова. А тот смотрел на полуэльфа исподлобья, решительно и гордо. Серые глаза полукровки потемнели, став цвета предгрозового неба, и взгляд — неподвижный и немигающий, стал напоминать волчий. Или змеиный.
— Что ж, возможно, мне есть чему у тебя поучиться, — покачал головой Гилэстэл, впечатленный переменой в своем воспитаннике. — Но все же, умерь свою мстительность. Научись пренебрегать насмешками. Даже оскорбительными. Какой бы Элайна ни была, смерти она не заслужила.
— Вам этого не понять, — запальчиво бросил полукровка. — Над вами никто не смеется. Будь я знатным — надо мной бы тоже никто не смел насмехаться.
Гилэстэл отошел к окну, разглядывая листья на росшей у окна сирени.
— Кем были твои родители?
Астид дернул плечом.
— Я их не знал. Трактирщик говорил, что мать была из благородных эльфов. Про отца я вообще ничего не знаю.
— Тебе повезло. Они не принесли тебе того разочарования и боли, которые достались мне. Так ты считаешь, что если бы ты рос в семье своей матери, то был бы избавлен от насмешек?
— Да, — со злой уверенностью выпалил Астид.
— Ошибаешься, — помедлив, тихо произнес князь. — Я расскажу тебе одну историю. Чуть меньше ста лет назад закончилась эпоха войн. Тогда воевали все со всеми. Земля Маверранума была усыпана ржавеющими доспехами и оружием, и пропиталась кровью настолько, что вырастающая на ней трава пахла железом. Мир был нужен людям, эльфам, огонам, урукхам. Потому что племена и рода наши стали малы, а женщинам было не от кого рожать. Железная эпоха закончилась последней битвой на южных рубежах. Исконные племена Маверранума объединились, дав отпор южнымзахватчикам. Эльф стоял рядом с человеком, а урукх бился спина к спине с огоном. Эльфы шли в бой с именем своей королевы — Илфириенны, наследницы главной ветви рода Хэлкериеса. Людей вел последний потомок королевского рода. Его имени я называть не хочу. Они выиграли ту битву. Её выиграла Илфириенна, своим умом, прозорливостью и отвагой. И именно ей присягнул весь Маверранум, как своей королеве. И именно она тогдавзошла на трон. А троном, знаешь ли, послужил стул, наспех сколоченный из щитов воинов Маверранума. Так на нем её и внесли в разгромленную столицу, и этот трон еще несколько лет служил ей. Она правила так, как должна править истинная королева — мудро и справедливо. Но, все же, она оказалась женщиной больше, чем королевой. И допустила чудовищную ошибку.