Спокойное путешествие по весенним дорогам развеяло мрачные мысли, одолевшие их после посещения дома Фаннайрэ. О плохом больше не говорили. Хорошее встречалось на дороге само. Они миновали Златолесье, узнав от окраинных жителей о рождении второго сына у тамошнего князя.
Вечерело. До столицы оставался день пути. Гилэстэл повернулся к Астиду:
— Как насчет ночлега?
— Пора бы поискать, — отозвался тот.
— Я знаю вполне приличное место недалеко отсюда, — хитро прищурился Гилэстэл. — Там прекрасно готовят ягненка по-мескински.
Астид распахнул глаза, поняв, куда собрался Гилэстэл. Натянув поводья, он остановил лошадь.
— Я туда не поеду, — заартачился полукровка.
— Брось, — Гилэстэл гарцевал вокруг Астида, вызывающе глядя на него. — Прошло столько времени. Чего ты боишься? Что тебя узнают? Поверь мне, ты сейчас совсем другой. Просто держи спину прямо. Если будешь страшиться прошлого, не будешь иметь будущего. Едем!
И он направил коня по дороге к «Златолесскому вепрю». Астид с великой неохотой последовал за ним.
Трактир нисколько не изменился за прошедшие годы. У Астида дрожали колени, когда он спрыгнул на землю в таком знакомом и памятном дворе. Так же бродили куры, из овина доносилось блеяние овец, старый пес дремал под телегой, и ветер разметал по двору клочья соломы. На веревках трепыхались сохнущие простыни, чьи-то латанные холщевые портки и рубахи. Лишь краска на вывеске чуть поблеклаи потрескалась. Полукровка стоял, не в силах сделать шаг к дому своего детства. А Гилэстэл уже входил в трактир, и, оглянувшись, поманил спутника. Кто-то потянул поводья из рук Астида.
— Илан! Ваша милость!
Астид вздрогнул. Голос принадлежал мальчику лет десяти, что с улыбкой смотрел на него снизу вверх.
— Илан! — повторил мальчик. — Ваша лошадь устала. Позвольте, я её расседлаю.
Астид передал поводья мальчишке, и медленно пошел к трактиру. Пес приоткрыл глаза на шаги полукровки, принюхался и вылезиз-под телеги. У крыльца Астид нерешительно остановился, а пес ткнулся носом ему в сапоги, приветственно помахивая хвостом и глядя в глаза. Астид отодвинул его ногой.
— Не бойтеся, вона не кусается, — звонко сообщил мальчишка, расстегивая седельные ремни.
Гилэстэл уже сидел за столом и бодро диктовал трактирщице в белом чепце заказ. Астид, полный воспоминаний, опустился на скамью напротив князя, пряча лицо от сестры своего бывшего хозяина.
— Давненько я у вас не бывал, — потирая руки в предвкушении ужина, сказал Гилэстэл. — А где же прежний хозяин?
— Ой, вы, илан, видать, и впрямь давненько не бывали тут, — с радостной готовностью посплетничать откликнулась трактирщица, развернувшисьна полпути к кухне. — Ино все, почитай, уж знают, что с моим братом-то содеяли. Скоро три года, как преставился. Порешили его, прямо в собственном овине и зарезали, аки овцу.
— Да что вы говорите?! — изобразив испуганное удивление, Гилэстэл взглянул на Астида. — Кто же такое сотворил?
Хозяйка оглянулась на сидевших за дальним столом эльфов, подошла к столу, и, наклонившись, зачастила:
— Не в обиду, илан, будь сказано…. Около тела-то, кинжал нашли дорогой, эльфьей работы. Харчевалась туточки в оный день ватага разбитная, молодцы столичные. Да видно, повздорили с братом-то. Никто не видал, что да как было, да и толку искатьвиноватых-то. Уехали, а пути пылью припорошило. Парнишкау него в подручных был, байстрюк-полукровка, тихий такой, ровно мышь, неперечный да послушливый. В тот же день пропал. Не иначе, и его где-нито в лесу под кустом замучали, коли видал чего. Таперича все здешнее хозяйство на мне да на мужике моем, наследство тож. Да что ж я вас, иланы, все болтовней потчую! Сей миг стол накроют.
Хозяйка, довольная, что благородные господа соизволили проникнуться её историей, засеменила на кухню. Гилэстэл взглянул на Астида с усмешкой.
— Расслабься. Ты для неё умер. Тебя замучили под кустом злые эльфы.
Астид исподтишка оглядел зал. Ничего не изменилось — те же массивные столы, бочки вдоль стен, запах жареного лука и мяса. Разве что скатерти посвежее да полы почище. По залу промчался мальчишка, затормозил перед их столом.
— Лошади расседланы, кормлены. Поклажа в комнате.
— Ну, держи за расторопность, — Гилэстэл шлепнул на стол монетку.
Мальчишка осклабился, поддел её ногтем, и, зажав в кулаке, метнулся меж столов на кухню.
— Ему здесь не плохо, — кивнул Гилэстэл вслед пацаненку.
— Еще бы, — покосился на него Астид. — Он же хозяйский сын, а не сирота-приживала.
— Хватит, Астид, — Гилэстэл посерьезнел, глядя на воспитанника. — Это уже прошлое.