Идиотизм.
— Как вас может устраивать больной мальчишка? Он же…
Улыбка Риена стала ещё более неприятной, но Ола оборвала его, не дав договорить.
— Он — Талэ, сын нашего Владыки, мой добрый друг, и, в отличие от вас, он умен и талантлив, а вот вы можете и поплатиться за свой длинный язык.
— И что вы мне сделаете?
Ничего.
Она — ничего.
Ола — лишь жена нелюбимого при дворе Наследника Севера, иноземка, вечно чужая в столице империи, дитя вражеского народа.
Это в Талурене её любили, это в Ваккеш Ати её боготворили, но здесь, в императорском дворце, в самом сердце Тау'Ксы, она была никем, она была совершенно беспомощна — потому что даже если бы Девон успел заступиться за свою супругу, а он находился в этот момент невесть где, это в итоге ничего бы не дало. В конце концов, что такое опальный сын Владыки против сына его любимой сестры?
И Шани вмешался.
— Моя сестрица, вероятно, и ничего не может сделать, зато я — могу, — прошипел он, оттесняя Олу себе за спину, и пусть она была выше его почти на голову, так он был спокойнее за неё. — Как минимум выводы о том, что люди восточного королевства не знают своего места. И умом, увы, не обладают, раз их наследник так жаждет поссориться с будущей хозяйкой Севера. Мой царственный отец уважает женщин и прислушивается к их мнению, что и тебе бы не мешало. Выставлять себя посмешищем и позорить свою семью не достойно высокородного шесс'ен, — пригвоздил словами оторопевшего дядюшку Шани и, сощурившись, добил. — Ах… погодите! Ты же им не являешься, Риен!
Не обращая внимания на всех, кто их, в любопытстве своем, окружил, Шани взял Олу за руку и повел к Никко и Цоноре. Леан уже покинул их, подобно Девону скрывшись в неизвестном направлении, но так даже лучше. А сильным девушкам стило держаться вместе. Попытайся кто хоть слово сказать в сторону их невестки в Никко, она сожрала бы их без остатка, только косточки бы выплюнула — так или иначе, сестра тоже была готова защищать свою семью до конца.
И хоть в своем поступке Шани не раскаивался, он прекрасно понимал, что ответить за свою собственную дерзость придется — всё-таки он грубо нарушил все те обещания, что дал матушке перед приёмом.
И всё же…
Нет, он не раскаивался.
Он бы прав.
Но, как заведено в мироздании, наказание невиновных и награждение непричастных были неизбежны.
— Твоё поведение недостойно, Шани.
Поджатые губы матушки — уже наказание.
Огорчать её Шани не любил, особенно учитывая, сколько надежд на него возложено и которые любыми правдами и неправдами приходилось оправдывать.
Но…
Но! Правда — важнее.
Он — прав.
Значит всё того стоит!
— Значит, я должен был промолчать и остаться в стороне? — голос его был спокоен и почтителен, но взгляд — глаза в глаза — вызывающим и упрямым.
Но матушка тоже была не так проста.
— Именно это ты и должен был сделать, — вздохнула она устало, глядя на него, как на неразумного маленького ребёнка, хотя он уже был взрослым! Как он мог быть достаточно взрослым, чтобы осознавать всю возложенную на себя ответственность, но недостаточно — чтобы с ним начали считаться?! — Как бы то ни было, ты не можешь на пустом месте ссориться с наследником Дома Шисэ…
Пустое место…
Пустое место?!
Замечательная, светлая, добрая, прекрасная Ола — пустое место?!
— Значит, Ола и Девон для тебя — пустое место, матушка? И я должен был спокойно смотреть, как этот бесстыдник хамит моей невестке и оскорбляет моего брата?
— Шани…
— Не ты ли меня учила, что семья — это главное, и в единстве наша сила? Что важно держаться друг за друга, защищать друг друга? Или, когда в дело вступает политика, всё это перестаёт иметь значение?!
— Ты ещё слишком юн и резок в суждениях, — ударила матушка по больному. — Конечно, семья — это главное, но Риен тоже часть нашей семьи.
Нет.
Этот кусок драконьего навоза — и есть чужак!
Шани никогда не признает его частью семьи.
Его таковой не признает даже тётушка Мия, а её суждениям Шани привык доверять.
— А Ола и Девон — нет?
Хотелось закричать.
И расплакаться.
Почему матушка не понимала его?
Почему она говорила все эти ужасные вещи?
— В любом случае, будущему Владыке не престало столь откровенно выражать свою неприязнь к одному из Наследников, тем более своему старшему брату, — матушкин голос смягчился, но Шани от этого не стало менее больно. Он не хотел признавать поражения, он был прав, но он не знал как доказать это, матушка его просто отказывалась слушать! Он знал, что это было недопустимое поведение! Но! Семья! Важнее! — Это может очень плохо сказаться на его подданных. И уж тем более тебе не следовало подчёркивать превосходство шесс'ен надо аниа. Кто-то может решить, что политика равенства всех народов — пустой звук.