Как всё-таки хорошо, что отец задержался сегодня на Совете. Будь он дома, матушка непременно была бы с ним, и уже нельзя было бы прижаться к её теплому боку, считать её дыхание — несмотря на свои юные годы, он уже был обучен счёту, правда! Матушка научила…
А вот своего сурового отца он побаивался. Все про него говорили, что он замечательный человек и сильный лидер, который вел их народ в светлое будущее. Он ещё не понимал до конца, что именно значили эти слова, но матушка говорила так же, а ей он верил.
Всегда верил.
Всегда…
…Вдруг на улице послышался громкий крик. Воинственный звук сигнального рога пробудил безмятежно спавший до этого город.
Нападение.
Но как?
Как?!
Зоркоглазые дозорные не могли пропустить чужих кораблей, они замечали даже мелкие лодочки, и полная темнота им помехой не была.
Матушка встрепенулась, проморгалась.
— Итэш, что случилось?
Его короткого ответа было достаточно, чтобы она сбросила с себя остатки сна и вскочила на ноги, бросившись узнавать подробности происходящего и помогать защитникам города.
— Рог.
…Они налетели на город из ниоткуда — иноземные колдуны в черных масках.
Они не грабили дома и продовольственные склады, не требовали чего-то — они просто убивали, резали всех без разбора, словно бы весь город был одной большой кровавой жертвой какому-то злобному богу этих колдунов.
Не зря так ныло от тревоги и дурных предчувствий его юное сердце.
Он услышал растерянный, испуганный вскрик и узнал его — матушка, там, в коридоре.
Плюнув на здравый смысл, на собственный страх и понимание того, как глупо поступал, он бросился к ней, к самому светлому, самому любящему его существу своей короткой детской жизни.
Колдун почти сливался со тьмой коридора, Итэш даже не сразу его заметил — он сразу бросился к матери, увидев, как по светлой ткани её платья расползалось тёмное пятно.
Он не хотел верить глазам, но запах, тяжёлый, металлический, подтвердил увиденное — матушка ранена, матушке нужна помощь.
Но его ли помощь?
Сможет ли он , справится ли?
Он попытался зажать её рану, чтобы она смогла продержаться до прибытия целителей, но тёплая, густая, драгоценная, почти чёрная кровь продолжала толчками выходить из раны, давая чётко понять — надежды нет.
Нет.
Нет!
Итэш заплакал, ему можно, он — маленький мальчик, едва встретивший своё шестое лето, и он умолял матушку продержаться, дождаться помощи, просто не умереть! Не умирать! Не умирать…
Бесполезно.
Бесполезно…
И тогда он увидел колдуна.
Тот держал в руках окровавленный кинжал, его лицо скрывала черная маска, и весь он в своих черных одеждах сливался с тенями, растворялся в них.
Убийца…
Убийца.
Убийца!
Убийца его матушки…
Итэш с криком бросился на колдуна, принялся бить его кулаками, прекрасно понимая бессмысленность своих действий, но яростно желая выплеснуть собственное отчаянье, собственное горе, собственное нежелание жить в этом мире без матушки.
Без своей замечательной, доброй, светлой, милой матушки.
Колдун даже не сопротивлялся, только смотрел на него как-то задумчиво, насмешливо.
А потом схватил за подбородок, поднял на себя его лицо и посмотрел ему в глаза, словно ища в них что-то.
Вероятно, нашёл.
Но что…?
Что…?!
Колдун усмехнулся и произнес что-то на неизвестном ему наречии.