Высматривала в нём его неизвестного отца…?
Мать Руни была всегда печальна, и даже когда она улыбалась, глаза у неё оставались грустными — все понимали, что осталось ей недолго и сын был последним, что держало её среди живых.
Всё вышло так, как вышло.
Может, оно и к лучшему.
А'вэди говорил, что после смерти тела всякая душа перерождалась и приходила в мир уже с новым лицом и новым именем. Что его мать наверняка уже нашла тех, кто ей дорог, что она уже среди живых, просто ничего не помнила.
Это действительно утешало.
Не верить брату у Руни причин не было — Аран сделал для него слишком много хорошего, чтобы его можно было подозревать в злом умысле.
В любом случае, теперь у него была новая семья.
Все кланы потомков драконьего народа, ставшие вассалами Арана, приклонившие перед ним колени, посылали своих детей учиться у первого за долгие века настоящего шесс'ен, являвшегося сайши.
На А'Ксаане бушевали бесконечные междоусобные войны, королевства бывшей Империи грызлись между собой, и те шесс'ен относились с презрением и пренебрежением ко всем остальным, кто родился не под золотыми небесами.
Словно бы мир определял душу.
Да если бы…!
Потому изгнанники радовались, что наконец и у них появилась надежда вернуться домой. Не с позором, не с просить подаяния и милосердия, но брать принадлежавшее им по праву, гордо шагая за спиной своего Владыки вперед — в светлое будущее их темного народа…
Так или иначе, теперь у Руни и близнецов оказалось множество вэсие и шасие. И это не считая мастеров, учителей и старших адептов…! Постоянная оживленность на острове не давала впасть в уныние. Оно и к лучшему…
А близнецы, новоприобретенные брат и сестра, были отдельной темой для разговора. Как Руни понял, у них с а'вэди были разные матери, но все трое в большей степени внешностью своей пошли в отца. Магни, признаться, был полной копией Арана с поправкой на цвет волос. Мия же, переоденься она в мальчишечьи одежды, с лёгкостью притворилась бы братом, и только голубые глаза выдали бы её — у братьев они были зелёные.
Но, всё равно, в большей степени господа Талэ были похожи не внешне — какая-то странная внутренняя сила, сверкающее на дне зрачков знание, шлейф чего-то неведомого, но явно ощутимого щекотал нервы. Для своих всего девяти лет близнецы были поразительно умны, а понимали они точно гораздо больше, чем показывали.
Руни был старше своих и'вэди и и'шати на два года, и хотя в детской среде это весьма значительный срок, целая пятая часть жизни, в их случае это совершенно не ощущалось. Мия и Магни, строившиеся других детей и почему-то не воспринимавшиеся взрослыми, за исключением Арана, всерьез, быстро сошлись с новым братом, подружившись с ним и не давая тому слишком много копаться в себе, не оставляя даже шанса замкнуться и отгородиться от мира.
И как же Руни был им благодарен…
Глава 7. Руни Талэ
На самом деле, о своём а'вэди Руни слышал и раньше, ещё когда мать была жива. В конце концов, он был незаурядной личностью, вокруг которой постоянно витало множество слухов и тайн.
Никто не знал имени, данного ему при рождении.
Никто не знал, откуда он взялся и почему — именно теперь.
После Великой Охоты, когда истребили, казалось, последних драконов, и пугать ими непослушных детей уже особо не получалось, на роль страшилки нашёлся новый кандидат, чей образ для этого подходил как нельзя кстати.
Жуткая легенда для людей и лучик надежды для не отрекшихся от своих корней некогда изгнанных с родины шесс'ен.
Среди слуг клана Рии любили шептаться о том, кто столь дерзко взял себя имя одного из богов Тёмного Пантеона — стоило одной сплетне изжить себя, как ей на смену приходила новая. Что-то, а в бездеятельности его а'вэди обвинить было нельзя, он не давал о себе забывать.
Брат Дракона.
Истинный Наследник Талэ.
Повелитель Крылатых.
Алый Дракон.
В народе ему дали много прозвищ, и даже его ненавистники остерегались называть господина Талэ по личному имени в своих разговоров — никому не хотелось ненароком оскорбить могущественного Дха'авир.
Говорили — он мог мановением руки поднимать пламя до небес и обращать в пепел города.
Говорили — он мог убивать одним лишь своим пронзительным взглядом, жертва умирала от страха, не выдерживая этой силы.
Говорили — он был способен пронзать пространство, читать по зрачкам чужие души и даже заглядывать в прошлое.
Что только не приписывали Арану, всё больше наделяя его образ присущими божествам чертами, всё больше и больше смешивая смелого, дерзкого шесс'ен и Тёмного Высшего.