— Именно с таких машин, как эта, Древние и сеяли смерть по всему миру…
— Но мчаться в облаках, — Форс отказался разделить мрачное настроение Эрскина, — над землей… Они были подобны богам, эти Древние!
— Скажи лучше, подобны дьяволам! Смотри… — Эрскин взял Форса за руку и провел его между стройных рядов машин на край поля, чтобы посмотреть на множество рваных, уродливых кратеров, превративших центр аэродрома в обгорелое месиво земли и бетона. — Смерть пришла с воздуха, и люди по доброй воле сбросили эту смерть на своих собратьев. Давай же, запомни это, брат.
Они обошли обломки, следуя вдоль рядов разбитых самолетов, пока не подошли к зданию. Здесь было множество костей. Множество людей погибло, пытаясь поднять машины в воздух, — но слишком поздно.
Возле здания они обернулись и посмотрели назад, на тропу среди обломков и на два ряда словно чего-то ждущих, странно неповрежденных бомбардировщиков. Небо, в которое они больше никогда не поднимутся, было ясным и голубым, по нему строем плыли небольшие облака. Но на западе собирались другие, более темные: надвигалась гроза.
— Это никогда не должно повториться вновь, — Эрскин показал на разбомбленное поле. — Каких бы вершин цивилизации не достигли наши потомки
— они никогда не должны больше уродовать землю и воевать друг с другом. Ни они, ни мы. Ты согласен с этим, брат?
Форс твердо встретил взгляд этих темных горящих глаз.
— Согласен. И все, что я смогу сделать, я сделаю. Но там, где некогда люди летали, они должны полететь вновь. В этом мы тоже должны поклясться!
9. НА ЗЕМЛЕ ВЗРЫВА
Форс склонился над столом, опершись локтями и едва смея дышать, чтобы драгоценные квадраты на матерчатой основе, которые он изучал, не рассыпались в мелкую пыль. Карты — о таком количестве карт он никогда и не мечтал. Он мог поместить кончик пальца на голубую точку на краю Великого Озера и оттуда он мог путешествовать дальше, прямо к А-Т-Л-А-Н-Т-И-Ч-Е-С-К-О-М-У Океану. Да ведь это же было то легендарное море! Он нетерпеливо поднял глаза, когда в его сокровищницу вошел Эрскин.
— Мы здесь, вот в этом месте…
— И здесь, похоже, останемся навсегда, если не будем поторапливаться…
Форс выпрямился.
— Что?..
— Я только что спустился с башни в конце этого здания. На противоположном конце поля с самолетами движется что-то живое. Это только тени, но они движутся слишком целеустремленно, чтобы осторожный наблюдатель разглядел их.
— Олени, — сказал Форс, зная, что это не так.
Эрскин издал отрывистый смешок, но в нем совсем не было юмора.
— Разве олень ползет на брюхе и подглядывает из-за угла, брат? Нет, я думаю, что наши друзья из города, наконец, все-таки нашли нас. И мне не нравится сидеть здесь, как в ловушке. Нет, это мне совсем не нравится!
Форс с сожалением оторвался от карты. Как бы восторгался ими Ярл… Но попытка свернуть их была равна их уничтожению. Карты придется оставить тут, где они оставались все эти бесчисленные годы. Он схватил колчан и проверил, сколько стрел там осталось. Их было всего десять. А когда у него кончатся и эти, у него останется только короткий меч и охотничий нож…
Эрскин, должно быть, уловил эту мысль своего товарища, потому что он кивнул горцу.
— Пошли. — Он повернулся к лестнице, которая поднималась по спирали вверх. Они оказались на площадке, некогда полностью застекленной. — Видишь, вон там! И что, по-твоему, это?
Южанин ткнул пальцем на юго-восток. Форс увидел в поле растительности странный шрам, широкий клин земли, где ничего не росло. Под лучами солнца почва там давала странный металлический отблеск. Такой отблеск был характерен для ущелий и забетонированных поверхностей, созданных Древними, но тут было совсем другое. Хотя растительность заполонила всю землю вокруг, ни одно растение не росло на этом клине голой земли.
— Пустыня, — вот и все, что мог предположить Форс. Но в этой части страны не должно быть никаких пустынь.
— Ну уж нет. Вспомни, я родился в пустыне, а эта земля ничуть не похожа на пустыню, которую я знал. Это вообще не похоже ни на что, с чем я когда-либо сталкивался в своих странствиях!
— Тихо! — Голова Форса резко поднялась. Он знал, что это за звук: отдаленный скрежет металла о металл. Он пробежал взглядом ряды безмолвных машин. И на полпути ко второму ряду он заметил мимолетное движение!
Он заслонил глаза рукой от солнца и встал на раму, в которой уже не было никакого стекла. Под тенью распростершегося крыла самолета присел кто-то черно-серый. И этот кто-то нюхал землю!
Шепот Форса был чуть слышен сквозь быстрое, хриплое дыхание Эрскина.
— Только одно…
— Нет. Посмотри вон за тот куст — направо…
Да, южанин был прав. На фоне зелени была видна звериная голова. Чудища почти всегда охотились стаями. Надеяться, что сейчас будет не так, значило ожидать от фортуны слишком многого. Форс положил руку на рукоять меча.
— Мы должны убираться отсюда!
Сандалии Эрскина уже стучали по лестнице. Но прежде чем покинуть башню, Форс увидел, как серая тварь метнулась вперед из-под крыла самолета. Еще две таких же твари отделились от деревьев вдоль разрушенной взлетной полосы, находя себе укрытие среди машин. Стая приближалась.
— Мы должны держаться открытого места, — сказал Эрскин. — Если мы сможем держать дистанцию и не позволим загнать себя в угол, у нас будет хорошая возможность спастись.
В здании была еще одна дверь, которая выходила на другую сторону поля. Там был лабиринт, образованный перемешанными обломками. Взлетные полосы были усеяны воронками; машины и орудия противовоздушной обороны тоже были сожжены. Беглецы обогнули нацеленное в небо дуло зенитки. В то же мгновение воздух разодрал ужасающий визг, на который ответило яростное рычание Люри. Боевая кошка и ее добыча выкатились им чуть ли не под ноги.
Эрскин искусно взмахнул своей палицей. Он с силой ударил. Тонкие руки-кости широко раскинулись и безвольно обвисли. Люра рванула когтями мертвое тело. Один из обломков, брошенных нападавшими, задел голову Форса, тот закрутился и повалился прямо на зенитку. Он споткнулся о тело, от которого исходил отвратительный смрад. Тут Эрскин рывком поднял его на ноги и затащил под высоко задранный нос самолета.
Все еще мотая звенящей головой, Форс позволил своему товарищу вести его. Они все время сворачивали в сторону и петляли. Один раз он услышал звон металла, в который ударил дротик Чудища. Эрскин толкнул его влево, и инерция этого толчка позволила им достичь укрытия.
— Они гонят нас… — задыхаясь, произнес Эрскин. — Они травят нас, как оленя…
Форс попытался высвободиться из цепкой руки Эрскина.
— Люра — вперед! — Несмотря на оглушивший его удар, он уловил мысль кошки. — Там путь свободен…
Эрскину, казалось, не хотелось покидать укрытие, но Форс вырвался и начал пробираться через проход в обгоревшей земле и обломках машин. Казалось, что этот петляющий бег наперегонки со смертью продолжался часами. Но в конце концов, они добрались до края того странного шрама голой земли, который они увидели с башни. Тут Люра ощетинилась, губы ее приподнялись в рычании, хвост забил по телу, свидетельствуя о ярости.
— В этот овраг — быстро… — Эрскин оказался в балке прежде, чем закончил свою фразу.
Странная земля хрустела под сапогами Форса. Он выбрал этот единственный оставшийся у них путь для бегства. И Люра, глухо завывая, прыгнула следом за ним.
Здесь не было даже мха, и выступающие камни были покрыты стекловидной глазурью. Форс поеживался, когда касался кожей этой странной поверхности.
Но звуки погони прекратились. Здесь было слишком тихо. Он вдруг понял, что звук, к которому привыкли его уши, — это постоянное жужжание насекомых, всегда присутствующих в нормальной растительности безопасного мира.