Его украинская речь, перемежаемая русскими словами для большей понятливости - объяснил он нам, была певуча и красива. Мы с папой всё прекрасно понимали, а мама - тем более. Она украинка - родилась в Никополе.
Затаив дыхание и боясь пропустить хоть слово, мы слушали рассказ старого солдата.
Я много раз слышал рассказы отца о войне. Он воевал в артиллерийском полку, имел звание капитана, но его рассказы, как-бы правильнее выразиться, были более скупыми, менее насыщенными подробностями, что в итоге так уменьшает красоту любого рассказа-воспоминания. В них преобладала техническая сторона - калибр, азимут, горизонт, навесной огонь и другие непонятные для моего разума слова. Поэтому рассказ дяди Григория я слушал как сказку, открыв рот от изумления, и с восторгом ожидая следующих слов. Да, он и походил на чудесную сказку.
* * *
... Стояли мы в одном, небольшом прусском городишке, - повёл свой рассказ дядя Гриша, - на отдыхе и расквартировали нас в старинном Рыцарском замке. Городишко - название я сейчас не могу выговорить, потому что, я немецкому языку не обучен, располагался на невысокой горе, а замок - на самой вершине. Этот городок мы отбили у немцев дня два назад. Так вот... нас оставили охранять замок, а заодно, отдохнуть... Вымотались мы за дни боёв до невозможности.
- Дядя Григорий! А замок - взаправдашний? - перебил я его, любопытствуя, - высокий?
Мама шикнула на меня, и я замолк, а дядя Григорий, сделав пару затяжек из козьей ножки и выпустив дым из ноздрей, продолжил:
...Разместились мы в большой комнате, в первом этаже. Комната огромная, квадратная - метров по двадцать каждая стена в длину и, все стены увешаны коврами и картинами. На коврах развешаны кинжалы, сабли, ружья старинные. Всё искусно украшено затейливой резьбой и отделано золотом и серебром.
Портреты тоже красиво нарисованы. На них, по-видимому, вся родословная здешних хозяев выставлена. Почти все в париках до плеч, а на некоторых, шляпы с перьями. А, орденов то на них навешано, а медалей... ну, чистые маршалы, а то и генералиссимусы!.. А на двух картинах, что висели поближе к выходу, сцены охоты с собаками... одно слово - красота! Как в музее! Даа..., по-видимому хозяева не успели всё это добро вывезти или спрятать, а может, не захотели? Думали, наверное, их доблестная армия не пустит нас сюда, но мы быстро и упорно наступали. Чувствовали - скоро войне конец. Фашисты были на последнем издыхании, я так тогда думал.
Докурив козью ножку, он поднялся, ещё раз попробовал варево и, проговорив - «Готово!» - поставил котелок на землю, подальше от огня.
Мама достала чашки и ложки, нарезала хлеб, а дядя Гриша вытащил из своего мешка кусок сала, посыпанный крупной солью и красным перцем. Он отрезал каждому по ломтю, а остальное, завернув в расшитое цветочками полотенце, положил назад в вещевой армейский мешок. Когда пшённая каша и сало были съедены, стали пить чай...
Немного о чём-то поразмышляв, дядя Гриша собрался было продолжить свой рассказ (я это очень хорошо по нему видел), но папа, совершенно не вовремя, по моему разумению, перебив его не начавшееся повествование, предложил папиросу «Казбек».
Я, нетерпеливо ёрзая, ждал, пока они прикурят свои папиросы. Какое это мучение ждать продолжения интересного рассказа и не мочь поторопить рассказчика. Наконец дядя Гриша, выкурив почти половину папиросы, задумчиво посмотрел на меня и поинтересовался, - так на чём я остановился, хлопчик, не подскажешь?
- На замке и картинах! - быстренько, чтобы поторопить его, напомнил я.
Меня очень заинтересовал рассказ и я, жаждал услышать его продолжение.
... Да, так вот... Мы никогда не видавшие такую красоту - продолжил он - стали с интересом всё это рассматривать и трогать руками. Некоторые из нас, стали снимать оружие со стен и примерять на себя. Нас было восемь человек - почти отделение. Все из разных деревень, разного роду-племени - мы были любопытны, как дети. Рассматривая портреты, я удивлялся мастерству художников, написавших их. Люди на портретах были как живые, а один - на портрете - мне, наверное, померещилось, даже пару раз моргнул. Подумав, что это мне «показалось» после выпитой солдатской чарки пущенной по кругу, я сразу же выбросил это из головы и постарался забыть. Зачем голову заморачивать разной ерундой, привидевшейся спьяну? - подумал я.
Побродив по замку и налюбовавшись его красотами, мы постепенно угомонились и стали располагаться, кто как может, на ночлег. Командир отделения приказал тушить свет и прекратить разговоры. - Всем спать! - повторил он свой приказ. Мы очень устали за прошедшие дни боёв и предоставленный нам день отдыха - был заслуженной наградой за наш тяжёлый, ратный труд.