По-видимому, главарь это тоже почувствовал. На мгновение замерев, он, неожиданно, повернулся к дяде Грише и резко приказал, - завэртай свий шарабан до лису! Бачиш колию! - А вы, геть за ним! - повернулся к нам старший и, тут же, - Мыкола, Степан, доглядайтэ за усима. Як що побигнуть - стриляйтэ! - Я пиду у пэрэд, а вы з конямы и заарэштованными гонить до базы! - и добавил напоследок какое-то длинное матерное слово. Такое, что мама покраснела.
Делать нечего. Повернув лошадей в просеку, последовали за главарём в самую глубь леса. Дядя Григорий вёл лошадей за повод, а мы шли за телегой под конвоем двух бандеровцев. Метров через двести-двести пятьдесят, в лесу трудно определить расстояние, особенно для меня, «главный» бандеровец свернул на какую-то тропинку и исчез в кустах.
Следовавшая за нами охрана, как только не стало возле них командира, повесив винтовки на плечо, закурила цигарки и завела неспешный разговор. Папа, достав коробку папирос «Казбек», тоже хотел закурить, но второй охранник, не долговязый, крикнув грубым, пропитым голосом, - дай сюды! - протянул руку и выхватил папиросы. По-видимому, Мыкола по какой-то непонятной для меня причине, был сильно не в духе.
Не меняя порядка - дядя Гриша, лошади с повозкой и мы, со своими сопровождающими, следовали по лесу минут сорок. Я очень устал и стал спотыкаться.
Мама, повернув голову в сторону бандеровцев, обратилась к долговязому Степану с просьбой:
- Послухайтэ, люди добри! Нэхай хлопчик зализэ у бричку, а? Йому ж тяжко.
- Ничого йому нэ зробиться! - ответил Мыкола вместо Степана.
- У вас шо, своих дитэй нэма? - уговаривала их мама, - казна що кажетэ!
- Иды, хлопчик, сидай, - разрешил Степан, махнув рукой в сторону повозки. Мыкола, воно ж ще малэ, - добавил он, повернувшись к нему.
Я, уцепившись за повозку, влез и блаженно растянулся на вещах. Ноги «гудели» от усталости, а лицо моё было мокрым от пота.
Наслаждаясь отдыхом, я подумал, - а совсем они не страшные - эти бандиты! Правда, если подумать хорошенько, то Мыкола - нехороший, злой. Но это, наверное, от голода... вишь, как на сало с хлебом, набросились. У них, что, в лесу нет бабушки, чтобы галушки сварить и старым салом с укропом и петрушкой заправить?
Проехав ещё немного, мы перебрались через какую-то мелкую речушку и оказались у цели нашего затянувшегося передвижения. Перед нами, на небольшой поляне, окружённой густым лесом, расположились несколько землянок, покрытых дёрном. У одной из землянок горел небольшой, бездымный костёр и оттуда доносился запах пищи. По-видимому, кем-то предупреждённые заранее, нас ожидали человек около двадцати бандеровцев - по-разному одетых и с различным оружием в руках. Мне так кажется, что предупредил всё же их наш «старший» бандеровец.
Молодые и пожилые - все они были на одно лицо - усталые, угрюмые, а в глазах, обращённых в нашу сторону - проглядывалась обречённость. От таких людей ждать хорошего - напрасная трата времени.
Из середины этой разношёрстной толпы, вышел, в сопровождении нашего бывшего «старшим», бандеровец. На нём была надета подпоясанная офицерским ремнём кожаная куртка, а к ремню были прицеплены два нагана в кобурах. Наши охранники, подталкивая в спины, подвели нас и дядю Григория к нему и приказали остановиться. Я прижался к маме, обхватив её руками.
- Кто такие будете? - глядя на отца, с почти незаметным украинским акцентом, по-русски спросил главарь, и продолжил, - зачем пожаловали в наши Палестины? И, не дожидаясь ответа, обратился к сопровождающим нас бандеровцам, - обыскали задержанных?
Те, потупившись, промолчали.
Вместо наших двух конвоиров ответил их «старший», сказав, что они обыскали нас и повозку - «Зброю, чи що-небудь такэ, нэ знайшли».
- Так, кто вы? - вновь повернувшись в сторону отца, спросил, главарь банды.
Перебив главаря, в разговор неожиданно вступил дядя Григорий, Он, показав на нас пальцем, по-украински, стал многословно объяснять (а я-то думал он молчун!), что мы дальние родственники его двоюродной тётки и он везёт нас к себе в гости. Потом, стал перечислять каких-то родственников в этом и других районах.