Прислонившись к косяку, она горько плакала и не слышала криков маленького Султана.
Хусен скоро успокоился. Может вспомнив, как утешал его Хасан, он сказал:
– Не плачь, нани! У нас будет другая лошадь.
– Едва ли, мальчик! Хоть бы десятину эту вспахали! Чем мы теперь за нее платить будем?
– И лошадь купим, и за землю заплатим…
Он бы еще многое наобещал матери, только бы успокоить. Уж очень Хусену жалко ее…
В эту ночь Кайпа так и не уснула. Сидя на крылечке, все думала о несчастье, что обрушилось на них. И вдруг очень затревожилась о Хасане. Не случилось ли с ним чего? Ведь в ночь пошел обратно…
5
В Витэ-балке Хасан свернул с дороги. Он шел к склону, где паслись лошади. Шел осторожно, с обнаженным кинжалом. Правда, говорят, что волк боится только огнестрельного оружия. Но это еще надо посмотреть, пусть он встретится с Хасаном!.. А если их будет два? Может, и впрямь лучше вернуться, пока не поздно? Хотя теперь уж какая разница: идти вперед или назад? И так и так волки могут попасться. Говорят еще, что огня они боятся… Жаль, спичек нет. Да и были бы – нельзя ему зажигать их…
Хасан идет и опасливо озирается: каждый куст смотрит на него волком. Но сейчас он, пожалуй, и сам чем-то похож на волка. Думает не только о том, чтобы звери не попались навстречу. Не меньше заботит Хасана и то, чтобы люди его не заметили. Задуманное им надо делать без свидетелей. И еще одна мысль беспокоит его: кто же в эту ночь пасет лошадей? Если Исмаал, ничего не сделаешь… Не станет же Хасан подводить его… А если Сями? Тоже не лучше. Братья изобьют беднягу. За такое могут до смерти запороть. Ах, если бы Товмарза!..
Вот, кажется, и дошел. Хасан прислушался. Близко лошади. Слышно, как они жуют и отфыркиваются. Но чьи это? Их не две, а больше.
И вдруг кто-то крикнул:
– Товмарза! Ва, Товмарза!
Это из балки.
– Во-вай! – донеслось в ответ.
– Во-вай! – отозвалось эхо.
«Значит, Товмарза сторожит!» Хасан даже вздрогнул. Это и обрадовало и испугало его. Но через минуту Хасан был полон решимости. Что бы ему ни грозило, он должен исполнить задуманное! Во что бы то ни стало! Только так он отомстит Товмарзе за обиды, за лошадь… Хасан больше не может выносить это…
– Спускайся, тебя сменят Тахир с Тарханом, – донесся голос Соси.
Глаза уже привыкли к темноте, и Хасан различил высокую фигуру Товмарзы, идущего вниз по склону. Едва тот исчез из поля зрения, Хасан тихо подкрался к лошадям.
Все тело будто свинцом налилось, и горло сдавило.
Он потянулся к лошади Товмарзы, она отпрянула. Но Хасан потрепал ее за холку, успокоил, накинул на нее уздечку, распутал ноги, отвел в сторону и забрался верхом. Отъехал настолько, чтобы не слыхать было топота копыт, и пустил рысью… Только тогда страх, что вдавил ему голову в плечи, как бы свалился и на душе стало легче.
«Ну, а теперь посмотрим, Товмарза, – не без торжества подумал Хасан, – какая кислая у тебя будет морда, когда утром не найдешь своей лошади!»
А в Витэ-балке люди тем временем разнимали Соси и Товмарзу. Случилось то, чего Хасан никак не ожидал: Тахир и Тархан, несмотря на ночную темень, сразу обнаружили пропажу и тотчас подняли тревогу.
– Лошадь была на месте. Перед уходом я шел к ней и еще погладил, – утверждал Товмарза.
– Если была, то куда же она девалась. – рассердился Соси, – уже не хочешь ли ты нас обвинить в пропаже?
– А кто же виноват?
– Мой отец, что лежит в могиле! Откуда я знаю – кто? Ты сам и виноват! Дети ведь сразу, едва поднялись, закричали, что ее нет.
– Если бы ты не позвал меня, лошадь и сейчас была бы на месте. Тут какая-то ловушка. И не без твоего участия все подстроено! – Товмарза почти вплотную подошел к Соси и погрозил ему пальцем.
– Не грози, я не из пугливых.
– Не знаю, пугливый ты или нет, а лошадь мне вернешь. Я не прощаю обид.
– Что-то мне не приходилось видеть, чтобы ты кому-нибудь мстил. Удаль у тебя не та и совесть тоже, – презрительно бросил Соси.
– А ну, скажи, кому я простил обиду?
– Вспоминать недолго. Ну хотя бы Элберду пощечину…
– По себе меряешь? Все знают, как ты прятался в доме, притворялся спящим, когда твою корову уводили…
Соси бросился на Товмарзу и ударил бы, не подоспей на шум Исмаал и другие. Они кинулись их разнимать.
Сями слышал всю перепалку с самого начала, но оставался безучастным.
При людях Товмарза очень осмелел.
– Ты поставишь мне в стойло лошадь! Это так же верно, как то, что корова родит теленка! – орал он.
– Ты скорее сам отелишься, чем лошадь от меня дождешься! – гаркнул Соси.
– Отдашь, будь проклят твой отец!
– Да будут прокляты и отец твой и все твои предки в роду до седьмого колена!
Вырвавшись из рук удерживающих его мужчин, Соси снова кинулся к Товмарзе и на этот раз дал-таки ему пощечину. Не успей Сями схватить Тахира за руку, Товмарза получил бы еще и лопаточкой по голове.
Кто-то из мужчин увел Соси.
Товмарза рвался из рук Исмаала и Гойберда, бился, как рыба в сетях, и без устали слал проклятия.
– Пусть я надену на себя платок жены, если не отомщу этому негодяю! – кричал он.
– Надень еще и штаны ее, – откликнулся Соси. – Они тебе очень даже подойдут…
Когда Хасан въехал во двор. Кайпа все сидела на крыльце. «Что еще за всадник, – подумала она. – Похоже, Хасан! Но откуда же лошадь? Видно, кто-то на своей послал мальчишку за чем-нибудь…»
А Хасан молча отвел лошадь в сарай и только тогда подошел к матери.
– Чья это, Хасан? Счастлив ее хозяин! Гладкая и, видно резвая…
– Чья, говоришь? Наша!..
– Вададай! Что ты! Откуда у нас может быть такая лошадь? – улыбнулась Кайпа, уверенная, что сын шутит.
– А откуда у людей бывают?
– Людей ты не трогай! – Кайпа насупилась, уже подозревая что-то неладное. – Лучше скажи, чья она?
– Это лошадь Товмарзы.
– А зачем ты привел ее к нам?
– Потому, что он загнал нашу.
– Ну-ка, выведи! – Кайпа поднялась и строго уставилась на сына.
Он упрямо опустил голову и молчал.
– Ты что, не слышишь меня?
– Нани, не кричи, пожалуйста. Никто не знает, что я увел лошадь. Мы продадим ее и купим себе другую, взамен нашей.
– Ты с ума сошел! Не нужна нам такая лошадь! Выведи немедленно.
Хасан подчинился. Кайпа сама взяла ее под уздцы… Кто знает, куда он поведет мерина, выйдя за ворота… С Элмарзой и Товмарзой век не рассчитаешься.
– И запомни, – обернулась она к Хасану, – чтобы никогда больше такого не было. Отец ушел из жизни, ни разу и пальцем не притронувшись к чужому. Он не простил бы тебе!..
Хасан молча смотрел вслед матери. Он жалел только о том, что привел коня домой. Надо было ехать в Ачалуки к дяци. Он ведь знает свою мать. Ну ничего, в другой раз все будет не так…
Когда ранним утром следующего дня Кайпа с Хасаном пришли в поле, лошадь Товмарзы была уже в упряжке.
– А у нас тут вчера такое было!.. – схватился Исмаал за голову, когда они разговорились с Кайпой. – Соси и Товмарза чуть не убили друг друга!
– Странно, отчего бы это? – удивилась Кайпа. – Они ведь од ной ниткой шиты…
– Все! Оборвалась нитка! Товмарза схватил такую пощечину! Другой на его месте не простил бы…
– Вададай, как он много их получает! А за что же эта ему досталась?
– Лошадь у него вчера распуталась и домой убежала. А он по началу, не разобравшись, обвинил Соси в пропаже, вот и получилась у них заваруха.
Хасан, который до того не проронил ни слова, только хмуро смотрел на лошадь, при этих словах улыбнулся. Лицо Кайпы было непроницаемо.
– Ну и что же? Помирили их? – спросила она.
– А это уж не мое дело, сами разберутся, два сапога – пара. Я вот думаю о твоем невспаханном участке. Хоть бы еще денька два протянул мерин. Я рассчитывал сегодня пахать вашу землю, раньше своей. И надо же было такому случиться в самую страду! Несчастье, да и только!