Внимательные прислужники вынесли из дома резной стул с высокой спинкой. Хозяин опустился на мягкое сиденье. Элиля заставили упасть на колени и уткнуться носом в мягкие кожаные сапоги первого жреца Мелькарта.
– Что там у нас? – деловито спросил хозяин. – Проткнутое брюхо, разбитая бровь и прокушенная рука. Вы что, втроем с мальчишкой справиться не могли?
– Он, словно взбесился, – пожали плечами слуги. – Прыткий такой оказался. Хотели уже его палкой огреть по голове.
– Не вздумай! – строго пригрозил хозяин. – Он – мой раб, и очень ценный раб. А из-за чего все началось?
– Мальчишка стащил кусок мяса и лепешку, а потом хотел умыкнуть виноград, – проскулил повар, держа возле пореза тряпку, которая начинала набухать от крови.
Хозяин нагнулся, грубо схватил Элиля за подбородок холодными пальцами и принюхался.
– Не пахнет от него мясом. Может, это ты, жирная свинья, мясо сожрал, а на мальчишку хочешь свалить.
– Он украл, – обиженно взвизгнул повар. – Спрятал куда-то. А потом слопает втихаря.
– Куда спрятал мясо? – хозяин строго смотрел мальчику в глаза, но Элиль ответил дерзким смелым взглядом и продолжал молчать. Хозяину это очень не понравилось.
– Привязать его к дереву и бить кнутом, пока не скажет, – распорядился первый жрец. – Но смотрите, до смерти не забейте.
Элиля грубым рывком подняли с земли, руки вскинули над головой и прикрутили веревкой к толстой ветви раскидистой сикоморы. Элиль увидел, как из окошка в подвале на него смотрят испуганные глаза маленькой узницы. Он отвернулся, чтобы она не заметила мук на его лице, когда плеть начнет срывать кожу со спины.
Бич засвистел, рассекая воздух. Спину обожгло. В глазах потемнело от боли, но Элиль стиснул зубы, чтобы не вырвался невольный стон. Нельзя показывать врагу, что тебе больно, – так его воспитывал отец. Первый удар всегда самый чувствительный. Сейчас будет полегче… А еще через несколько ударов он потерял сознание.
Его окатили водой. В ушах звенело. В глазах плясали кровавые пятнышки.
– Молчит? – спросил безразлично хозяин.
– Молчит, – подтвердил слуга с разбитой бровью, заглядывая в бледное лицо Элиля. – Ни разу не пикнул.
– Продолжай, – разрешил хозяин.
– Мальчишка совсем хилый, а у меня рука тяжелая, – предупредил слуга.
– Ничего. Отлежится. Вина мне принеси, – приказал он повару. – Люблю такие зрелища, но без вина – скучно. Приправы не забудь подсыпать.
– Как скажешь, господин, – прохрюкал повар и засеменил в кухню, все еще прижимая кровавую тряпицу к животу.
– А ты – продолжай, – крикнул палачу хозяин. – Не вздумай внутренности ему перешибить. Убьешь мальчишку – потом век со мной не расплатишься.
Бич зашуршал, раскручиваясь по воздуху. Элиль зажмурился, готовясь вытерпеть новый удар.
– Не бейте! Не надо! – закричала из подвала маленькая узница тонким голоском, словно мышка пропищала.
– Погоди, – остановил хозяин палача. – Девчонка? Тащи-ка ее сюда.
У нее случилась истерика. Девочка кричала что-то невразуми-тельное на смеси аккадского и хурритского, порой переходила на ханаанский. Слезы ручьями лились из глаз.
Первый жрец силой залил ей в рот глоток вина, что принес повар. Девочка немного успокоилась. Хозяин узнал козью шкуру мягкой выделки у нее на плечах.
– Так, это он для тебя воровал? – Ровно выщипанные брови хозяина удивленно взметнулись вверх.
– Я замерзла и проголодалась, – продолжала хныкать девочка.
– Птенчик, я бы тебя сам накормил и согрел, – притворно ласково проворковал хозяин. – А ты заставила его воровать. За воровство положено бить плетьми.
– Не надо его бить, – умоляла маленькая узница, падая на колени.
– Тогда тебе отвесим плетей. Согласна? – он погладил ее нежное бледное личико.
– Да! – не понимая, о чем речь, кивнула девочка.
– К дереву ее. Это будет еще интереснее. Мальчишку отвяжите.
– Господин, – не понял слуга, – я же ее с одного удара укокошу.
– Делай! – жестко приказал хозяин. – Старайся только кожу содрать. По голове не попади.
Элиль почувствовал, как путы на руках ослабли, и он повалился без сил на траву. Девочка заплакала тонко, словно котенок, когда ее руки прикручивали к ветке.
– Ну, смотри, господин, – последний раз предупредил слуга, разматывай длинный пастуший бич.
Лицо хозяина оставалось непроницаемым.
Что же он творит? – пронеслось в голове Элиля. – Пара ударов – и она умрет. Гнев вновь придал силы. Шатаясь, Элиль поднялся на ноги и закрыл телом маленькую узницу. Пусть его убивают, но он не даст обижать ребенка. Не потому, что она слабая и беззащитная, а потому что люди, стоявшие перед ним – совсем не люди, – вонючие гиены. Он в этот миг люто ненавидел их. Жаль, что, ему всего десять лет. Был бы постарше – голыми руками передушил!