Выбрать главу

Получив это письмо, заводский комитет запретил вывозить имущество завода. Березовский прислал резкую телеграмму. Он обвинял комитет в самоуправстве. Делегаты вернулись в Устьево.

4. Весна

Все, что осенью прошлого года готовили тайком враги, все, о чем они сговорились в Москве на съезде заводчиков, в Петрограде — в кабинетах банкиров и генералов, — все весной 1918 года обратилось против рабочих: голод, замирающие заводы, белые мятежи, взрывы, пожары, забитые дороги.

Весна в поселке была погожая, ясная. Жухлые, бесцветные, вымоченные снегом, топкие острова вдруг зазеленели над водой в день, в два. Первый раз за все те годы, что стоит поселок, пастух затрубил, не дождавшись Егория, и зашлепали к полям уцелевшие коровы.

Весною люди шатались от слабости и падали на улицах поселка. На базаре стало бедно и пестро. Бычью печенку рубили на двадцать кусков, на грязных лотках лежали по три картофелины и по одной луковице к ним, стояла бутыль с подсолнечным маслом, и от нее отливали по рюмке. Появились недоеденные в войну интендантские консервы в помятых банках. Продавали недоношенные в войну интендантские ватники и гимнастерки.

Весна опустошала дома. Несли продавать на базар стеганые одеяла, у кого они были, а то подушку и пестрый платок. Расставались с отрезом на пальто, купленным еще до войны, даже с гармонью.

Старики из немецкой колонии, посасывая трубку, ощупывали вещи, глядели на свет и сбрасывали с воза мешок прошлогодней картошки. На ругань они не отвечали. Постояв на базаре до полудня, старики трогали лошадь с места. Они сидели на возу, прямые и молчаливые, и, не разжимая рта, понукали лошадь горловым «ие-у», которое, казалось, проходило через трубку.

Однажды Родион их встретил у бараков, возле переезда. Пленных уже не было. Бараки стояли наполовину разломанные. Из щелей выбивался войлок, повалились набок рогатки из колючей проволоки. Где-то теперь эти люди, которые робко и просяще окликали рабочих: «Русс товарищ!»?

Родион шел мимо бараков. Лесная мышь суетливо перебежала через дорожку. Слышно было, как ветер треплет в пустом доме забытую бумагу. Родион увидел человека, и человек метнулся от него за угол. Кто бы это был? Недавно у поселка сожгли дорожный деревянный мост.

Буров вытащил револьвер и закричал:

— Стой на месте!

— Это… я, Родиоша.

— Чебаков? Чего ты бегаешь от меня?

В руках у Чебакова были клещи. Он казался смущенным и переминался с ноги на ногу.

— Видишь… Родиоша, неловко, да ладно, скажу. Которые с завода тащат, а я этого не могу. Хлеба, сам знаешь, когда полфунта, а то и четвертинку или даже восьминку дадут. А баракам этим все одно конец, пленные поломали, да старики с колонии и ребятишки ломают. Вот я тут гвозди тягаю. Мало-мало на картоху сменяешь.

Старик хотел улыбнуться, но не вышло.

— Вот почему ты прячешься…

— Неловко мне на людях, Родиоша, детка. Я ведь речи на народе говорил и теперь, бывает, говорю. Так как мне на людях гвозди тягать! Вот и смотрю, когда мальчишек или кого нет… Да вон они идут, мальчишки-то! Ну, не сюда, это они в поля пошли, — успокоился старик.

На дороге показались трое мальчишек. Одеты они были в вылинявшие, вероятно, отцовские рубахи, а один — и в материнскую кофту. Шли все трое вприпрыжку.

— Ишь ты, посвистывает. Есть нечего, да жить весело. По картоху пошли.

— Какая теперь картошка?

— Прошлогодняя. Покуда не запахано, ищут ее, где она осталась. Померзла, конечно, помокла. Может, обойной муки мамка достанет и спечет чего с картохой.

Они присели на черных досках покосившегося крыльца.

— А что, Родиоша, верно, будто от нас отряды за хлебом пойдут?

— Да уж пошли.

— И на этих тоже отряды? — Чебаков мотнул головой в сторону колонии.

Колония была не так богата, как такие же поселки в других краях, но теперь, когда в Устьеве голодали, казалось, что в колонии живут одни богачи, и старая неприязнь переросла в ненависть.

— А что? Не любишь их?

— Не люблю! Будто и на царя такой обиды не помню. — Старик скрипнул зубами и сплюнул. — Дочка у меня меньшая. Года два как припас ей платок, цветы и птица — сирин, как есть шаль. Накинет на плечи — будто и не чебаковская дочка стоит. Вчерась отдал этому брудеру за пуд картошки. И все им несут, Родиоша.