— Если надо, то и меня расстрелять, — тихо ответила Лина.
— А-а, и на это согласна… — Буров заговорил тише. — И кто тебе это в голову вбил, Линка! Ходишь ты по земле ненастоящая. Уж лучше бы тебя мамаша домой увезла.
Авеля арестовали и заперли в комнату при военном комиссариате. Ночью боксер выломал двойные рамы и бежал.
Лина через несколько дней уехала из поселка. Иногда доходили вести о ней. Кто-то повстречал ее на фронте. Она снова была замужем, о себе говорила неохотно и о заводе не вспоминала. Потом ее следы потерялись. Стала ли настоящим товарищем пришедшая извне девушка, которая старательно подбирала к себе все то, что случайно сопутствовало времени, охотно говорила о жестокости и слишком плохо видела главное, много хуже, чем простоватая Анисимовна? Или была Лина только спутником на короткое время? И когда миновала пора лисьего малахая и потертой кожанки, отошла она в сторону опустошенным, чужим человеком, а может быть, и врагом?
Об этом так и не узнали.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1. Одинокий инженер
Снимок сделан осенью 1918 года в кабинете, который когда-то занимал генерал Сербиянинов и совсем недавно — Березовский. На снимке — рабочая коллегия по управлению Устьевским заводом. Несколько человек сидят за письменным столом. Один из них — средних лет, с болезненным, слегка грустным лицом, с редкой, нерешительно растущей бородкой, в твердом воротничке, а это последнее было редкостью для конца 1918 года. Человек болезненного вида — член коллегии инженер Анатолий Борисович Адамов.
Год тому назад, летом, пропадая в столице, Березовский оставлял на этого инженера завод. Возвращаясь, Березовский созывал шумные собрания своих помощников и эффектно раздражался. Адамов молчаливо сидел в стороне, щипал реденькую бородку, сам того не замечая, и, казалось, не понимал, зачем шумят люди. О том ли надо говорить теперь? Если так будет продолжаться, скоро завод остановится. Угля нет, в литейной мрачно шутят, что мартены придется разжигать на ладане, если одолжит Пасхалов, нефти нет, инструмент из рук вон плох.
Адамов вынимает из жилетного кармана резец и прерывает совещание неожиданными словами:
— Вот не угодно ли! Я не знаю, долго ли будет продолжаться война, но с такими резцами ее можно проиграть. Говорят, шведские. Да, судя по клейму, это так. Но жулики бывают и в Швеции. Шесть ящиков привезли — все надо выбросить…
Березовский спешит сказать:
— Да, да, Анатолий Борисович, как же! Я обращу внимание министра. Очевидно, тут не обошлось дело без спекулянта. Если это наш спекулянт, то его следует судить военным судом. Но об этом после, а сейчас…
И продолжается бестолковое, злое, никому не нужное заседание.
Адамов одинок среди этих шумных людей. Он ни с кем не сходился на заводе. Он не бывал в офицерском собрании, не пил, не играл в карты и часто удивлялся тому, что у него нет близких знакомых.
Он незадолго до войны пришел на завод и вскоре же понял, что отношения здесь между людьми не только сложные, но и острые.
Вот он стоит на занесенной снегом площадке позади бронеотделочного цеха. За площадкой идут пустыри. Офицер броневой части, дородный, красивый, с завитыми усами, потирает озябшие руки и часто закуривает.
— Мы новый род войск, — весело говорит он Адамову, — мы пропащие люди. Угодят в это идолище, особенно в бензиновый бак, или испортится машина под огнем — и… несть вам ни болезни, ни печали, ни воздыхания. Неприятель больше всего зол на казаков, на пулеметчиков да на нас. Нас не берут в плен.
Инженер Адамов слушает недоверчиво. Красивый офицер уже с год околачивается при заводе, на фронт он не выезжал.
Рабочие тащат броневую плиту. Ее ставят возле груды битого кирпича.
До плиты шагов двести. Солдат подает винтовку. Офицер стреляет с колена, выпуская всю обойму. Потом все идут осматривать броневую плиту.
— Словно дробью стреляли, — говорит офицер. — Как булавкой по зеркалу, и только. А теперь зарядим бронебойными патронами.
Он вставляет новую обойму.
— Есть желающие пострелять? — Офицер смеющимися глазами смотрит на рабочих.
Надуваясь, стреляет мордач Никаноров. Стреляет рабочий маленького роста по фамилии Дунин. Опять идут к плите.
— Чистая работа, — аттестует офицер. — Бронебойная пуля также не берет.