— Со мной идешь, не с кем другим, — оборвал его Брахин.
— С тобой-то с тобой, Потап Сергеич, — вздыхал Хлебников, — а если дела не добьемся, наши поленом благословят, И правильно сделают. Уж коли выбирали вас, сукины дети, так вы…
— Да что ты раскудахтался? И не такие дела я поднимал, — говорил Брахин, а сам также чего-то робел.
Реполов принял их не сразу. Оба поняли, что Реполов теперь совсем не такой, каким видели его на Новгородской площади, когда он пугливо и послушно кивал головой в ответ на каждое требование.
— Вот… мы… — запинаясь, начал Брахин, — комитет…
— Какой комитет? — отрывисто спросил Реполов.
И голос у него совсем не тот.
— Комитет по управлению заводом.
— Такого комитета нет. Вам иначе назваться надо будет. Что это у вас за бумага?
— Список членов комитета.
Реполов надел золотое пенсне.
— А при чем здесь столовая?
— Какая то есть столовая? — Брахин не сразу понял.
— Общедоступная, устьевская, — Реполов ткнул пальцем в печать на бумаге.
Много было разговоров о круглой печати. Почему-то решили, что на списке должна быть печать — иначе как-то не внушительно. А где ее взять? Заказать не успели. Поставили на списке печать общедоступной столовой.
— За неимением гербовой, пишут на простой, — снисходительно сказал Реполов. — Да. Только к такой печати надо было заодно и ложку привесить. Так чем же вы будете управлять? Общедоступной столовой?
— Заводом, — выкрикнул Дедка, он покраснел от обиды.
— Заводом? Допустим. Но как? Помолчали.
— Рабочий контроль, — начал было Дедка. — Доглядать будем, что и как.
— Позвольте, позвольте. Что значит, контроль? Над чем это контроль?
— Откуда заказы идут… И вообще…
— Известно откуда заказы идут: из министерства, — отрубил Реполов.
— На что казенные деньги идут… — проговорил, краснея от натуги, Хлебников.
— Народные деньги, — вставил Брахин.
— Тоже давно известно: на покупку материалов или вам на получку. Контроль! У нас есть приемщики от морского министерства, от военного! Коли каждый будет контролировать, то у нас десять тысяч контролеров появится. Что же получится? Полнейший хаос. Вы надо мною контролер. Я над вами. А работать кто будет? У нас военные заказы. — Он говорил, не пощипывая бородку, а важно поглаживая ее.
— Может, войны и вовсе скоро не будет, — угрюмо сказал Дедка.
— Не знаю-с. Это вопрос высокой политики. А пока что военные заказы.
— Восьмичасовой рабочий день. И вообще… — Дедка с трудом подбирал выражения. — Социальное страхование…
— А-а. Но это уже проведено или будет проведено. Я согласовал с адмиралом Корре. И за увечье и за болезнь будут платить. И за прогульное время при старом правительстве. Приходили от вашей политической партии — я предоставил помещение. Спокойно работайте и… какой тут еще контроль?
— А вот вы на площади в книжечку тогда многое записывали, господин генерал, — съязвил Дедка.
Реполова передернуло от этих слов. Неприятно было вспомнить о книжечке. В тот день казалось, что эти люди захватили все, и надо поскорее приспособиться к ним.
— Моя книжечка касается меня одного. Если у вас есть еще претензии — изложите.
Представители устали. Им захотелось поскорей уйти. Все же Брахин добавил:
— Первое мая праздновать будем. Не так, как при царе, — не тайком в зелененьком лесу.
— Я слышал, что выйдет закон, что в первое мая устанавливается табельный день.
— Да, табельный!.. Заместо ваших царских! — визгливо выкрикнул Дедка.
— Если закон издадут, не будете работать. А самочинно — нет и нет.
— То есть как это «нет и нет»? — Дедка все искал возможности затеять острый спор.
— А так, что только по закону! — Реполов повысил голос.
— Обижаются люди, — вставил Хлебников, — что учительша в заводской школе ставит на колени носом в угол, к иконе. Может, другие теперь и вовсе в бога верить перестанут…
Он беспорядочно вспоминал о всей той сотне вопросов, которые записывали до ночи, и не мог вспомнить основных.
— Хорошо-с. Я поговорю с… у ч и т е л ь ш е й, — Реполов быстро взглянул на Хлебникова. — Что же это, полагается теперь не верить в бога?
— Бумажечки от попа, что на духу были, не понесем, — на прощанье подразнил Дедка.
На улицу не вышли, а вывалились. И зазвенел сердитый тенорок Дедки:
— Гнать такого генерала надо. Не нужен он нам. Гнать. Я! Я! Я! Я!
— Выгонят, — урезонивал Хлебников. — Другие выгонят. Да и нам за это дело будет от них, — похлопал себя по затылку. — Ох, депутаты! Самого же главного не сказали. Тут и помещение для детей, про больницу, о продуктах для потребиловки. Все мимо. После такого срама по-старому бы в полпивную зайти очухаться. Знаешь, Потап, пойдем ко мне. Племяш из города привез.